Прилетела на его зов и небольшая стайка птиц, неся в клювах камни. Какой-то одержимый в тот момент как раз кинулся прямо под копыта лошади Сунгая, и тот не успел достать его ятаганом, да и не старался, уверенный, что конь задавит сумасшедшего, да тут животное истошно закричало и встало на дыбы, чтобы потом нелепо завалиться набок, и джейфар едва успел отскочить в сторону, спешившись: проклятый безумец умудрился перед собственной смертью вонзить палаш в живот лошади. Старый лев в это мгновение спас Сунгаю жизнь, сшибив с ног прыгнувшего на него сзади безумца. Его потертая шкура вся была покрыта ранами, но лев сражался, как только и может сражаться существо, которое знает, что все равно умрет. Сунгай выхватил из-за пояса кинжал, снова бросился в бой.

Тут он понял, что остался один.

Сразу трое безумцев набросились на уцелевшую лошадь, и та страшно кричала, но ее крик оборвался, когда палаш вонзился в ее шею; пусть двое из них отправились на веки вечные к своему темному богу, дело их было сделано. Еще целая свора их скалилась на Сунгая; они знали уже, что одинокий человек обречен, и к тому же, с ними был марид, которого Сунгай так и не увидел.

Зарычал на них лев, бросился в самоубийственную атаку. Одно-единственное передал Одаренному: "убегай".

-- Будь все проклято, -- выдохнул Сунгай и побежал.

Он не собирался сдаваться, нет; Хамсин уж высмотрела место, на котором, по ее мнению, один человек мог бы продержаться против многих, и кружила над щербатой скалой; Сунгай не помнил, как взобрался на нее, расцарапав себе все руки, заляпывая кровью красноватый камень, наконец встал на вершине. Это была небольшая скала, одна из тысяч других таких же, делавших хамаду похожей на багровый лабиринт, и с ее вершины видно было немного. Сунгай был готов отражать атаки марида, но марид отчего-то не нападал; вместо того на скалу полезли обычные безумцы, их белки блестели дикой радостью, и Сунгай быстро отправил нескольких на тот свет. Один поймал было его за сапог, попытался стянуть вниз, но джейфар был быстрее и отсек его руку; отрубленная кисть какое-то время так и болталась, намертво вцепившись в ногу Сунгая. Ему было не до того. К счастью, погибшие Северные стражи перебили большую часть атаковавших их безумцев, и Сунгай все же обнаружил, что нападающих становится все меньше; наконец последний одержимый пал от его ятагана, и джейфар резко выпрямился, напряженный до предела.

Марид по-прежнему где-то здесь, он был уверен.

Солнце приближалось к зениту, но он не чувствовал пекла, в которое понемногу превращалась хамада. Ему было почти что холодно. Кровь по-прежнему сочилась из раны на левом предплечье. Щипало щеку: должно быть, там тоже царапина, но он и вовсе не заметил, когда и кто оставил ему ее. Хамсин кружила над ним, но молчала, возможно, искала путь к спасению или пыталась увидеть марида.