До взлета оставалось не больше пятнадцати минут; какие-то люди, которых Леарза не знал, уже находились на борту звездолета, никто не обращал на него внимания, но вот в холл, в котором он по-прежнему сидел наедине со своим планшетом, нервничая и ерзая в кресле, вошел еще один человек.

— Профессор! — почти обрадованно воскликнул Леарза и поднялся с места. Действительно, это был толстяк Квинн, его светлые глаза посмотрели на китаба, но он даже не улыбнулся; вспомнив слова Богарта, Леарза смешался и неловко добавил: — Мне, кажется, следует попросить прощения… я вел себя, как последний дурак.

— Главное — не совершать больше подобных поступков, — мягко отозвался профессор. — Я вижу, Богарт поставил тебя в известность. Должен тебе сообщить, юноша, что в то утро только после долгих споров мы отменили принятое было решение о твоей… скажем так, госпитализации.

Леарза шумно выдохнул; эта новость была для него несколько неожиданной. Все-таки то, чего он боялся, миновало его на один волосок!.. Но, кажется, профессор продолжал поддерживать его, а эта поддержка, — Леарза уже хорошо это знал, — многое значила.

Инцидент, впрочем, был исчерпан: видимо, приняв извинения молодого руосца, профессор Квинн немедленно сменил гнев на милость. Леарза коротко рассказал ему о своей беседе с Лексом, и не заметив, что в это время звездолет наконец тронулся с места.

— Вот и произошло мое знакомство с самой главной вашей машиной, — подытожил он. Профессор к тому времени сидел в кресле напротив, с благодушным видом сложив руки на груди.

— Что же, как тебе Лекс, юноша?

— …Странный, — не сразу ответил Леарза. — Он очень непонятно временами изъясняется.

— Все потому, что Лекс — машина.

— Он сказал, что его создатели не наделили его человеческими чертами?..

— …В числе которых особо значится умение мыслить неопределенными категориями. Анализируя ситуацию, Лекс способен и на это, но сам по себе он избегает неопределенности, как любая машина.

Леарзе вспомнились слова Богарта про «все».

— Да уж, — пробормотал он. — А еще Лекс сказал, что я не являюсь гражданином Кеттерле. Но… кто же я тогда?

— Ты? Ты то, что ты есть, юноша, — ровно ответил профессор. — И в этом качестве ты включен в состав миссии. Ты представитель цивилизации Руоса.

— Смешно! — почти крикнул Леарза, вспыхнув. — Я единственный выживший, тоже мне представитель!

— Но ты же не станешь спорить с тем, что ты руосец. В этом твоя ценность для миссии, Леарза: ты — представитель третьей стороны, не кеттерлианец и не анвинит. Может быть, это будет несколько… непедагогично, — профессор коротко усмехнулся, — но я скажу тебе, юноша, что твое мнение имеет для Лекса особенный вес. Излагая свои выкладки по поводу грядущего задания, он подчеркнул, что желал бы знать все, что ты изволишь нам сообщить.