— Пошел ты к черту, Каин!

— Он сегодня определенно хочет получить по зубам, — ровным тоном добавил Эохад Таггарт. — Давай, Бел, чур я слева.

Морвейн сделал вид, что намерен подняться; Каин вскинул руки.

— Эй, эй, полегче!..

Они будто бы раздумали, и вновь пришедшие тоже расселись по креслам. В комнате был приглушен свет, в открытую дверь доносились чьи-то далекие голоса. Ощущение ожидания охватило всю станцию: с минуты на минуту должны были прибыть новые люди.

— Во главе миссии будет Квинн, я уже узнал, — тогда сообщил Беленос. — Малрудан выступает в роли его секретаря, он разболтал мне.

— А, Гавин тоже уже здесь!

— Уже добрых два месяца, кажется, как он подробно анализирует наши отчеты. Заявил мне, что если все пойдет как надо, он на материалах наших исследований попробует защитить докторскую.

Они помолчали.

— Что-то будет, — потом негромко произнес Таггарт, нахмурившись. — Происходящее мне совсем не нравится.

— Думаешь, опять все будет как всегда?

— Всегда было по-разному, Бел. И теперь совсем все иначе, не как на Венкатеше или на Руосе. Но практика показывает, что надо оставаться начеку.

— Что Касвелин говорит? Рвет и мечет, что его раскусили?

— Ты что, не знаешь Касвелина? Он теперь занят организацией первой встречи дипломатов. Кажется, Фальер согласился провести ее на нашей станции. Он со своими советниками явится сюда, и начнутся переговоры.

Разведчики снова стихли, и каждый из них думал о своем; все трое, даже Каин, выглядели мрачно в те моменты.

Беленос Морвейн гадал, что выйдет из этих переговоров. Он вернулся на станцию одним из первых и присутствовал подле капитана Синдрилла, когда тому передали рекомендации Лекса: «не настаивать на приземлении на планету». Это означает, что, скорее всего, еще очень нескоро два народа сумеют встретиться друг с другом; Фальер выглядит не менее осторожным, чем Квинн, наверняка они если в чем и сойдутся, так в необходимости временно избегать прямого контакта цивилизаций. Возможно, таковой контакт вовсе никогда не произойдет. Ох и будет же беситься Дандоло…

Примерно о том же думал и Таггарт, к тому же беспокоившийся, несмотря на свое умение абстрагироваться от внешних обстоятельств, о Нине: никак анвиниты все-таки узнают о том, что механик Уло оказался чужаком, и вдруг с ней случится что-нибудь из-за этого? Он, впрочем, в любом случае никак не мог обезопасить ее, скорее наоборот, потому усилием воли заставил себя прекратить эти бесплодные мучения и думать о грядущей работе.

Каин исподтишка переводил взгляд своих внимательных глаз с одного на другого. «Морвейн совсем расклеился после Руоса, — думал он про себя. — Если он немедленно не соберется, случится что-нибудь нехорошее. Что до Эохада, я о нем не слишком переживаю, он давно не мальчишка, но вот что раздражает меня до крика: мы ничего толком не успели. Я не проверил ни единого человека! Даже Аллалгара! Все думал, что у меня полно будет на это времени… эти ребята опасны. Куда опасней руосцев, мы до сих пор так мало знаем об их способностях, а они раскусили нас, как гнилой орех, и как пить дать, мы за это дорого заплатим».