«И буду ездить на машине», — добавил он про себя. Жеребец сердито заржал и попытался вырвать уздечку из рук придерживавшего его бездушного, и Теодато пришлось с силой ударить животное по крупу хлыстом.

В Централе улицы сияли многочисленными огнями; копыта лошади звонко цокали по мостовой. В Тонгву наконец пришло лето, но лучше от этого погода определенно не стала, теперь днем царила невыносимая жара, от которой спастись было возможно только в каменных стенах, а ночью по-прежнему было чертовски холодно. Теодато пустил жеребца рысью и неловко поправлял тужурку, оглядываясь; в голове у него крутились разрозненные мысли. Богатые дома высились по обе стороны от него. Он смотрел вокруг и думал себе, «ведь все это построили руки бездушных». В чем-то Контарини (а вернее, написавшие его труд инопланетяне) был определенно прав. Общественное устройство на Тонгве далеко от идеала, хуже того, — все здесь как будто застыло. Сколько себя помнил Теодато, всегда все было одинаково. Богатые аристократические кланы владели всем: землями в самом городе и вокруг него, поместьями, усадьбами, заводами, фабриками. Но работали всюду бездушные, получая за свой труд сравнительно небольшую плату. Немудрено, что аристократов все устраивало, и потому полубезумные планы Кандиано просто обязаны были провалиться, потому что кто в здравом уме пойдет от добра добра искать? Что до бездушных, они настолько необразованны, что им тоже и в голову не придет менять свою жизнь: нужен кто-то, кто донес бы до них такую идею и повел их за собой.

При мысли об этом по спине у Теодато побежали мурашки. Если б Кандиано с самого начала обратился к бездушным вместо того, чтобы цацкаться с аристократами, все могло бы обернуться куда… страшнее.

Он беспрепятственно миновал границу Централа, и улица резко пошла вниз, становясь все уже и уже. Теодато примерно помнил дорогу; это его не беспокоило, но тут ему в голову вдруг пришло: и что, он вот так вот возьмет и завалится домой к чужим людям?.. А… черт побери, а если она уже не живет там? А если…

Но поворачивать назад он не собирался, и тем более твердо был намерен сдержать данное Белу слово. Теодато очевидно было, чего опасается угрюмый черноглазый кеттерлианец: у бездушных совсем иное отношение к инопланетянам, и если хоть одна живая душа догадается, что муж Нины оказался одним из них… вспоминая, какие были лица у Морвейна и его спутников, Тео принимался посмеиваться про себя. Они действительно такие, как о них говорил Гальбао: бесстрастные на вид, будто сами — машины, ни за что не покажут своих истинных чувств… но ему, Теодато, было так совершенно очевидно, что этот Уло (кажется, на самом деле его зовут Эохад Таггарт) заботится о своей женщине, даже любит ее, но самому ему неловко было просить незнакомого человека об услуге, и тогда Морвейн воспользовался своей дружбой с Тео, чтобы помочь. Они, кажется, обо всем условились заранее, так что здоровяк Каин сам отыскал Тео и привел его.