Фальер коротко рассмеялся; перед ним стоял глупый молодой аристократ, в котором книжное воспитание заложило смешные и устаревшие представления о чести и любви к родине, и если Гальбао и подозревал этого юношу, то Наследнику подумалось: такого растяпу и подозревать смысла нет.

— Конечно, не переживайте так, Дандоло, — ответил он. — Пусть ваш… слуга займет свое место в соседнем зале, там дожидаются очереди другие закованные.

— Простите мою дерзость, господин Фальер! — вытянулся по струнке Дандоло. — Не могли бы вы проверить его вне очереди? Я чертовски волнуюсь!

Фальер обменялся взглядами с Гальбао; тот вздохнул и пожал плечами. Маурицио Гальбао давно знал Теодато, еще с тех пор, как тот мальчишкой открыл в себе талант вычислителя и был приведен донельзя гордыми родителями в гильдию. Теодато всегда был такой, временами немножко нелепый даже, про себя Гальбао называл его взрывным и прекрасно помнил, сколь нетерпелив его подчиненный.

— Успокойтесь же, Дандоло, во-первых, вас никто ни в чем не подозревает, во-вторых, есть талант у вашего слуги или нет, — это не столь важно…

— Я прошу вас!..

Тегаллиано сердито вздохнул; Фальер опять рассмеялся и все же кивнул.

— Хорошо, пусть будет так.

— Подойди сюда, — скомандовал закованному Тегаллиано. Круглолицый Нанга послушно вышел вперед, он явственно нервничал, беспомощно оглядывался на своего хозяина, будто не очень уверенный, что это все была хорошая затея; в теплом сумраке зала он казался совсем почти черным, и лежащий перед ним на столике генератор звуковых частот угрожающе темнел. Тегаллиано привычным жестом включил чертову машинку, и та начала издавать негромкий, но мерзкий писк; писк время от времени менялся, становясь то выше, то ниже и почти превращаясь в рокот.

— Это машина, — ровным тоном произнес Тегаллиано. — Ты хочешь ее сломать. Чтобы она заткнулась. Давай, собери всю свою ненависть и направь ее на машину.

Нанга был бестолков; у него никак не получалось, если у него и была в душе ненависть к этому верещащему предмету, сконцентрировать ее в одном месте закованный не мог, все пытался вертеть головой, посмотреть на своего хозяина, тот нервничал еще больше прежнего и нетерпеливо притопывал; это только хуже беспокоило Нангу, он снова и снова поворачивался, наконец Тегаллиано пришлось одернуть его. Бестолковость закованного даже начала сердить Тегаллиано; Фальер беззвучно посмеивался, наблюдая за ними.

— Кажется, разрушителем тебе не бывать, — заявил Тегаллиано и сложил руки на груди. — Сожалею, господин Дандоло, но ваш слуга слишком глуп, кажется.