– Джулс? – окликнула она.

– А! Ой, прости, я, кажется, вырубился.

Большие глаза, обрамленные густыми ресницами, казались черными. Эмма почему-то подумала, что, будь он девчонкой, то, наверное, расплакался бы. Сама она этого не помнила, но мама рассказывала, что однажды взрослые уложили их вместе, а сами куда-то ушли. Уж что они там с Джулианом не поделили в младенческом возрасте, но Эмма свалилась с кровати и до крови прикусила губу. Сама не слезинки не проронила, а Джулс кричал и плакал, пока не прибежали родители.

Они всегда были вместе. Одновременно начали ходить, одновременно пошли в школу, одновременно им вывели первые руны. Джулсу – Руну прозрения на правой руке, а ей такую же на левой. Они оба были горазды на проделки, за которые им влетало по первое число. Джулс не любил врать, но, чтобы выручить Эмму, мог и солгать, выгораживая ее.

Мама Джулиана умерла почти три года назад. Было ужасно видеть, как все Блэкторны переживают эту потерю, и Эмма, как могла, поддерживала своего друга. А теперь она сама потеряла родителей, и отца, и мать. Утрата была чудовищная, и, если бы не Джулс, еще не известно, как она справилась бы со своим горем. Эмма и Джулиан… Они были больше, чем друзья, они были одним целым, как парабатаи.

– Джулс, – повторила девочка и взяла его за руку. Секунду рука его оставалась безжизненной, а потом он крепко сжал ее пальцы.

– Не знаю, что делать, – произнес он. – Мне кажется, я не справляюсь. Тавви еще мал, а Тай… он ненавидит меня.

– Он твой брат. И ему всего десять лет. Он не может ненавидеть тебя.

– Хотелось бы верить… – Голос Джулиана дрожал.

– Все образуется, – вздохнула Эмма. – Твой дядя выжил после нападения на Лондон. Когда все закончится, вы поселитесь у него и он позаботится о тебе и остальных. Ты уже не будешь за них отвечать.

Джулиан пожал плечами:

– Я почти не помню дядю Артура. Он присылал нам старые книги на латинском языке, иногда приезжал из Лондона на Рождество. Единственный из нас, кто читает по латыни, – это Тай, он выучил этот язык, чтобы досаждать всем.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы выучить латынь, – улыбнулась Эмма, а потом горячо воскликнула: – Джулс, твой дядя сможет позаботиться о тебе. Вот увидишь, все наладится, и ты будешь встречать Рождество не в Идрисе, а у него. Ведь это же лучше!

– Было бы неплохо, чтобы и ты составила нам компанию, – грустно усмехнулся Джулиан.

Эмма почувствовала, как сердце у нее сжимается. При мысли о том, что она может расстаться с Джулсом, Ливви, Дрю, Тавви… и даже с несносным Тиберием, она ощутила боль и растерянность, как будто ее уносило в океан.