– Ваше высочество, умоляю, не гневайтесь, – Мекси-Цу сцепила пальцы в умоляющем жесте. – Гнев вредит здоровью!

– Всё, – Тайрен мотнул головой. – Больше не желаю ничего слушать!

– Ваше высочество… – произнесла я. – Я тоже вас прошу. Пожалуйста, пощадите её.

– Ты? – Тайрен обернулся ко мне, его брови взметнулись вверх. – Она же на тебя напала.

– Но ведь я не пострадала. Врач сказал, всё заживёт.

– Будь её воля, она бы содрала с тебя кожу.

– Ваше высочество, вы преувеличиваете.

– Это не важно. Она подняла руку на вышестоящую. Я ещё милостив, есть казни и куда более мучительные, и она заслужила любую из них.

– Ваше высочество, – я решительно подобрала юбку, шагнула вперёд и опустилась на колени рядом с Кольхог. – Если мои чувства для вас хоть что-то значат… Будьте милосердны!

И я по всем правилам поклонилась до земли, коснувшись лбом сложенных рук.

– Тальо… – принц вздохнул. – Ты даже слишком добра. Я должен соблюдать закон, а это преступление карается смертью. Если в императорском доме не будут соблюдать законы и прощать нападения старших для младших, чего же тогда ждать от подданных?

– Ваше высочество, – я выпрямилась и снизу вверх заглянула ему в глаза, понизив голос, – не так уж часто я у вас что-нибудь прошу. Смягчите наказание, умоляю.

Тайрен сжал губы. Отвернулся.

– На Скрытый двор, – сказал он. – И хватит! Я и так уже выпустил лошадь из упряжки. А что до тебя, – он посмотрел на всхлипнувшую Кольхог, – я не желаю больше тебя видеть! Убирайся. В монастырь, к родственникам, к Девяти истокам – но чтоб в Восточном дворце тебя больше не было!

Та разрыдалась. Я покосилась с неё почти с сочувствием, понимая, что лимит милосердия его высочества на сегодня исчерпан, и больше выпускать лошадей, то есть делать послаблений, он не намерен.

– Пусть все запомнят, – Тайрен обвёл взглядом всех остальных наложниц. – Если подобное повторится… Если вы не способны жить в мире друг с другом и не можете держать в руках собственных слуг, я найду тех, кто сможет, – он повернулся к жене: – Надеюсь, впредь ты проследишь за порядком в гареме.

– Я была небрежна, – Мекси-Цу поклонилась. – Прошу прощения у вашего высочества! Впредь приложу все силы!

Тайрен кивнул. Евнухи волоком вытащили из комнаты служанку, в один миг превратившуюся в рабыню, следом более почтительно, но столь же непреклонно вывели всё ещё трясущуюся в рыданиях Кольхог. Неужели они и впрямь настолько преданы друг другу, что служанка была готова пойти на смерть ради госпожи? Ведь не заступись я, и действительно отправилась бы она к тем самым Девяти истокам, что находятся в местном не то раю, не то аду, я толком не разобралась пока… Однако нельзя не верить своим ушам. Вот уж не думала, что Кольхог способна внушить кому-нибудь столь сильную привязанность.