– Не придется их убивать. Что действительно обезоруживает – так это твоя способность извиняться, причиняя боль сильнее, чем когда делал то, за что теперь извиняешься! Но еще я понимаю, что не могу винить тебя за то, какой ты лжец, интриган и манипулятор. Ты великий правитель, а значит, великая сволочь.

Она почувствовала, как заработали мышцы на бедре робота, когда он садился.

– Вот только не надо оправдывать мои пороки короной! Ты будешь смеяться, но в каком-то смысле она даже сделала меня лучше. Только представь, что было до.

– Как-то не до смеха мне… Никак не могу переварить, что я инструмент войны двух злодеев. Не человек – оружие, что решит судьбу многих, но только не свою. Эйден, я не хочу умирать за империю, но и за Брану – тоже не хочу!

Вряд ли она могла бы сказать, когда впервые сформулировала это без аффекта. Когда сбежала? Когда получила булыжником по затылку? Или только сейчас? Первой реакцией на все, что робот вывалил на нее у озера, было припадочное «бежать! прятаться! сдаваться отчиму!» Но оказалось, что бежать и прятаться некуда, а сдаваться – кишка тонка. Не осталось ничего, кроме как успокоиться в меру сил.

– Я был как ты – вечно пытался спасти всех. И хоть бы раз получилось! Вот и для тебя я хотел бы сделать все возможное – но могу обещать только то, за что мы сами себя не возненавидим.

– Боюсь, этого мне будет недостаточно, чтобы выжить…

– Давай поговорим об этом, когда выберемся. Ты знаешь, мы тут делим вселенную, а я сейчас впервые всерьез подумал, насколько же велика вероятность, что у меня здесь ничего не выйдет. Вот вообще.

Самина провела рукой по наложенной повязке и оставила на ней ладонь. Горячая рана жгла через ткань.

– Я не знаю, что ответить, Эйден. Не знаю. Несмотря ни на что, мы по разные стороны баррикад.

Пауза. Взмах руки по ее волосам.

– Идем?

– Идем.

31. Глава, в которой Харгену Зури не по себе, а Самина в восторге от землеройки

31. Глава, в которой Харгену Зури не по себе, а Самина в восторге от землеройки

На площади Доминанты вольничал сухой ветер. Носился по аллеям, развевал балахоны судей. Он был настолько бесцеремонен, что трепал воротник самого Зури, пока тот поднимался в своей личной трибуне над пропастью. Вокруг черной дыры установили силовые клетки. Наверное, больше сотни. В каждой сидел или стоял взрослый молодой карминец. Это были приговоренные – те, что явились в столицу, чтобы признаться в том, о чем они имели представление весьма смутное. Горизонт еще не начал светлеть, и площадь была полна сателлюксов. Они резали глаза карминцам и их палачам.