Вскоре в печи весело заплясали языки пламени, потянуло теплом. Лесник попытался снять с раненого одежду, одновременно рассматривая его лицо.

Вряд ли спасенному было больше тридцати. Грязная, давно не бритая щетина расползлась по впалым щекам и подбородку, серые глаза то откроются, то закроются бессильно. Небольшой шрам на носу.

«Боксер, что ли», — невольно подумал Иван Архипыч. Плечами, кстати, спасенный тоже напоминал спортсмена.

— Тебя как зовут? — спросил лесник, стягивая с раненого грязный ватник, стараясь не потревожить простреленную руку.

— Константин, — откликнулся раненый и тут же зашипел от боли — снять ватник, не тронув раны, не удалось. — Константин я, — повторил он, когда боль в плече унялась. — Ларцев Константин Сергеевич.

— Костя, значит. Ладно, ты три дня не ел, а вот мылся ты когда последний раз, парень?

На холоде запаха не чувствовалось, а в тепле от одежды и белья Кости несло перепревшим кислым многодневным потом.

— Не помню, дед.

— Вшей-то хоть нету? — строго спросил Иван Архипыч.

— Нет. Или просто не чувствую.

— Ну, с божьей помощью, глядишь, хоть этой напасти не будет.

Рана на плече выглядела плохо, но, насколько лесник мог судить, заражения парень не подхватил. Что ж, и на том спасибо. Врача бы сюда, да где его, во-первых, найдешь? А во-вторых, как сделать так, чтобы никто не узнал о том, что доктор зачем-то посещал лесникову избу? Проклятые гансы услышат — мигом решат, что у лесника в доме не меньше чем партизанский штаб собирается.

— Пустую ты работу делаешь, дед, — снова подал голос Константин. — Васька Сарычев — он парень настырный, дело свое крепко знает. Ночью он не придет, ему тоже отдохнуть надо, и Васька понимает, что мне все равно деться некуда. А вот с утра, да по свежему следу…

— Твой след нынче же вечером снегом завалит, — возразил дед, срывая с грязного худого тела пропотевшие тряпки.

— Найдет, — с какой-то нечеловеческой уверенностью пробормотал Костя. — Поверь мне… Как тебя зовут?

— Иван Архипыч я.

— Поверь, Архипыч, этот — найдет. Зря ты впутался, и тебе не поздоровиться может.

— Ты не пугай меня! — прикрикнул лесник. — Мы и так пуганые. Все немецкую, ну, ту, что первая, прошли, а потом еще и гражданскую, до самой Варшавы.

— И обратно? — бледно улыбнулся раненый.

— И обратно, — согласился старик.