И едва лишь осознав этот факт, а также, что Ёлко в ближайшее время не собирается выныривать из сбора данных и расстановки своих пешек на карте Праги, юный некромаг ощутил сонливость. Тяжёлую, как после тихой пьянки. Даркен покамест боролся с Гатеей-ключницей, хранительницей мечтаний и сновидений, за собственное сознание, но уже понимал, что скоро сдастся.

В попытках урвать у богини малого пантеона немного минут бодрствования, молодой человек вышел на крышу храма Лешей. Виды отсюда открывались прекрасные. По крайней мере с точки зрения Маллоя-младшего, обожавшего эстетику урбанистических пейзажей.

С точки зрения Дарка даже в мрачном, ломанном, пугающим запустением Коваче можно было увидеть нечто прекрасное, если знать куда и как смотреть.

Свежеотремонтированные дороги соседствовали с разрушенными зданиями. Лишь малая часть построек была доведена до функционального состояния. И над всем этим возвышалась древесная дева, огромная, как и положена той, кого зовут Иггдрасиль. Сонная прелестница, каждый раз исправно открывавшая глаза, когда кто-то, помимо слечны Глашек, приближался к именитой Стенающей Роще, полной изуродованных людей. Последним, кстати, сейчас было проще, чем всего месяц назад: они отбросили листья, покрытые сеточкой оголённых нервных окончаний, и зимовали в состоянии относительного покоя. Пытка болью сменилась пыткой сенсорной депривации. Многие ли казнённые Лешей останутся в здравой памяти к весне, когда они, превращённые в демонические растения грешники, начнут плодоносить своими допельгангерами?

За спиной юного пана Маллоя скрипнули петли, а затем и створка прошуршала, отодвигая слой снега, припорошившего полы и перила балкона. Спустя ещё секунды две рядом с «номером один» появилась изящная хрупкая фигурка слечны Штернберк.

— Снова любуешься пейзажами и пытаешься поэтично описать город, как живое существо? — тихо спросила девушка.

— Лучше переходи сразу к делу, Туна, — поморщился Дарк. — Если мы будем ходить вокруг да около и играться словами, я прямо тут «потухну». Неужели моё отношение к этикету-шметикету тебе не известно?

Рыжеволосая красотка издала странный звук, нечто среднее между хмыканьем и хихиканьем.

— Даже когда знаешь, что твой босс и возлюбленный любит прямоту, говорить на некоторые темы без подводки всё ещё сложно. Иногда даже сложней, чем если бы он сам любил ходить «вокруг, да около».

И всё же Туна не удержалась. Она продолжала играть словами.

Вот так между делом она прямо сказала о своих планах на «номера один». Не то, чтобы раньше пан Маллой не замечал того, что девушка проявляет к нему интерес, но впервые это было высказано вслух настолько отчётливо, без попыток прятаться за двусмысленностью формулировок.