Наконец, Ёлко кивнула. Нехотя. Да так и застыла, потупив глазки в пол.

Даркен чуть ослабил хватку и, удерживая руку на плече возлюбленной, направил стопы к ближайшему пустому помещению. Идти нужно было всего несколько секунд, однако ход времени казался бесконечно тягучим. Словно бы приходилось двигаться сквозь кисель, будто бы усилием воли требовалось разорвать порочную любовь начинающего режиссёра к неуместному слоу-мо.

Мышцы будто бы древенели с каждым шагом. И чем ближе была та комната, тем меньше сил оставалось в руках и ногах. И даже спина как-то сама собой ссутуливалась, точно невидимый гигант возложил свою длань сзади на шею молодому человеку.

Во рту пересохло.

Но, сколь не было нерешительным время, не желавшее подпустить возлюбленных в ту точку истории, в которой им предстоял тяжёлый разговор, момент настал. И ровно в тот же миг, когда уже казалось бы ничто не было способно помешать одним признанием разрушить те надежды, которыми Даркен питал Ёлко последний год, молодой человек вдруг осознал, что в голове у него пусто.

«Номер один» начал спешно шарить в поисках тех слов, что он заготовил для данной беседы. Но их не было там, где им полагалось быть. Что называется «положил, чтобы не потерять, а потому оно потеряно безвозвратно».

В итоге всё, что оставалось гордому сыну рода Маллой, так это нелепо открывать и закрывать рот, не в силах выдавить из себя и пары звуков, хоть как-то связанных меж собой подобием смысла.

Но Ёлко улыбалась. Слегка горько, но тепло. Заботливо. Ласково.

Она подняла изящную ручку с тонкими пальчиками, ноготки которых сверкали яркими красками, и коснулась щеки возлюбленного. Мягко. Успокаивающе.

— Ты сдался. Ты больше не можешь сопротивляться воле отца. Так ведь?

Всё, что Даркен мог, так это кивнуть. Его внимание приковали к себе тупоносые туфельки Ёлы, и её ножки, обтянутые толстым капроном. Раньше у молодого человека имелось не то, чтобы много возможностей полюбоваться чем-то подобным: обычно девушка прятала нижние конечности в мешковатые брюки с превеликим множеством карманов.

Молчаливость «номера один» ничуть не смутила аналитика.

— Это ожидаемо. Итог совершенно закономерен. И мне не в чем тебя винить. Потому что данный сценарий — лучший, из возможных. Могу тебе сказать, что я стала бы меньше тебя любить, если бы ты поступил иначе.

— А я себя стал меньше любить, когда принял решение поступить так.

Молодой человек осторожно взял ручку девушки и заключил её кисть меж своих больших ладоней.

— Я словно бы предал разом и тебя, и себя самого.

— Только себя, Даркен. Только себя. Ты не мог предать меня, выбрав Глашек. А знаешь почему?