Яркие, крикливые, чёрные с неоново-розовым пламенем ноготки Ёлко скользнули в густую шелковистую шевелюру спящей богини. Некромагичка отлично понимала, что Лешую сейчас даже канонада корабельных пушек не разбудит, однако никак не могла сбросить оторопь, заставляющую действовать аккуратно и мягко, стараясь не совершать резких движений, не издавать громких звуков. И даже собственное дыхание то и дело начинало казаться чересчур шумным, из-за чего слечна Каппек время от времени ловила себя на том, что ей не хватает кислорода.

Но в подобной атмосфере сама жизнь становилась святотатством, если она была способна, хотя бы в теории, потревожить покой божества.

Потому Ёлко приходилось усилием мысли заставлять себя делать маленькие-маленькие, осторожные вздохи. Каждый раз, как она понимала, что организм воет от недостатка воздуха.

Впрочем, то всё мелочи. Были вещи куда важней.

Броня Глашек… Лешая являлась ядром, вокруг которого строился новый клан, принадлежность к которому ощущала «номер два». Смертные тела второстепенны по отношению к силе знаков. И Ёлко уже более не дано воспринимать укрытое тёплым мягким одеяльцем обнажённое вместилище богини иначе, нежели просто сосуд. Бренная оболочка, которую потусторонняя сущность, могла менять по своему разумению.

И эти изменения можно было узреть невооружённым взглядом. И не только узреть.

Персты некромагички покинули шевелюру богини и осторожно коснулись деревянных крючковатых шипов, что заменяли собой потерянные в бою зубы. Фактура гладкая. Подушечка пальца скользила по ним, не встречая никакого сопротивления. Кожа не ощущала влаги. Никакой слюны во рту. Тело Брони не выделяло её. И не потело. Даже не дышало.

Но парадоксальным образом оно оставалось тёплым, недвусмысленно давая понять, что Лешая не умерла. Она жива. Просто перешла в иное состояние.

В… вегетативное. Вот только для такой, как она, подобное было нормой. В отличие от попыток подражать человеческому бытию. Вот оно, естественное бытие Броньки.

Вот, почему не стоит обижаться, когда она несёт непонятную людям чушь. Ведь она смотрит на жизнь смертных со стороны. Ей житие безволосых гоминидов столь же чужеродно, сколь чужеродны её чересчур рациональные выкладки окружающим.

Ёлко аккуратно улеглась рядом. Поверх одеяла. Это движение привлекло Рояль, и та ненадолго показалась из укрытия, но, видимо решив, что слечна Каппек не позволила себе ничего недопустимого, вновь упозла в убежище, под бочок хозяйки.

Пожалуй, в иной ситуации некромагичка не решилась бы на подобную наглость, однако всего пару дней назад Броня попросила смертную выносить ребёнка. Ребёнка богини. Пожалуй, такая смертная могла себе позволить некоторые вольности.