Бледные, словно бы обескровленные губы шевельнулись.

— Хватит работать. Спи.

Ёлко вздохнула.

— Успею ещё выспаться, — она протянула руку к телефону. — Верните трубочку, пожалуйста. Мне нужно работать.

— Это другим нужно, чтобы ты работала, — женщина осторожно уселась на самый краешек постели. — Не тебе. Тебе нужно отойти ко сну. Пока ещё есть такая возможность. Поверь, милая, потом её может и не быть.

— Но у нас кризис, — девушка опустила руку и послушно чуть откинулась назад, но не сдала позиций окончательно. — Если мы не примем мер, всё рискует стать куда хуже.

Экран телефона померк. Теперь тьму разгонял только пробивающийся сквозь занавески свет уличных фонарей.

— Всё станет хуже, не сомневайся, — улыбнулась пани Каппек. — Я понимаю, что тебе хочется предусмотреть всё, предупредить все неприятности, избежать всех проблем. Но это невозможно. Ты когда-нибудь слышала выражение «лучшее — враг хорошего»?

Ёлко нехотя кивнула.

— Но ведь я справляюсь.

— На «лучшее» ты тратишь несравненно больше усилий, чем на «хорошее», а разница в результатах не настолько значительна.

— Я справляюсь, — настойчиво повторила девушка.

Матушка тяжело вздохнула и закатила глаза к потолку.

— Дети… когда вы, наконец, начнёте прислушиваться к опыту старших? Мы уже наступили на эти грабли, а вы так уверенно идёте по нашим стопам. Это разом и невероятно мило, и до боли в сердце обидно.

— Я просто пытаюсь обойти ту граблю, к рукоятке которой привязан топор, — нахмурилась слечна Каппек. — На неё я наступила в прошлой жизни. И больше не хочу. Лучше многочисленные шишки на лбу, чем расколотый череп.

Женщина снова вздохнула.

— Тоники или заклинание?

Ёлко потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чём речь.

— Ничего вышеперечисленного. Я пока справляюсь без магии.

— А вот я однажды уработалась до такой степени, что даже под магией не справлялась.