Остановившись перед дверью, Мец пошарил в кармане, но затем вспомнил, что ключей у него нет. Попортились в кислоте тараканобогомола. Можно было бы постучать или позвонить в дверь. Но поступать так, когда дома имеется младенец — просто подлость по отношению к матери.
Молодой человек обернулся через плечо.
— Кто-нибудь может открыть дверь?
Девочки замотали головами. Все, как одна.
— Папа ключи у нас забрал. «Нечего», говорит, «девкам с ключами шастать, будто их дома никто не ждёт», — проворчала Сарка. — Я попыталась их умыкнуть, за что и огребла бы, если бы Даска не влезла.
Мец задумался.
— Ладно… чего тогда нам дома делать? Там всё равно надо на цыпочках ходить, — он повернулся к тройняшкам и демонстративно потёр руки. — Ну что, кто хочет дукатовых булочек?
— Я! — весело вскинули кулачки сестрички, но, увидев, как братец злобно на них зыкнул и старательно зашипел, приложив палец к губам, скуксились и тихонечко пропищали. — В смысле… я-я-я-я…
— Будут вам булочки. Там же я с вашими синяками разберусь.
2.
2.Дукатовые булочки…
Многие обитатели Праги, с точки зрения Меца, уделяют им непозволительно мало внимания. Словно бы у богемийцев имелись какие-то комплексы относительно всего «своего». Хотя, казалось бы, страна добилась многого. До сих пор выступала региональным лидером, а уж в компьютерных технологиях как далеко забежала вперёд. Но, нет, многим хотелось чего-то «чужого». Тех же гиросов, придуманных заметно южней. «Своё» богемийцам часто казалось «простоватым» или «серым».
Мец этой точки зрения не разделял. Он любил «своё». И считал, что «своим» надо гордиться. Просто сам он, будучи попаданцем, нёс собой ещё и старое «своё». Ниппонское. Но он понимал, что его старый Ниппон отличается от форгерийского Ниппона. Даже внешне они были не похожи друг на друга.
Но сейчас пан Праведный был богемийцем. И он любил местное «своё». Он был патриотом. Не патриотом какой-то конкретной страны. Он просто был патриотом. Потому и почитал не гиросы или бургеры, а кнедлики и дукатовые булочки.
Мягенькие, воздушные крохотулечки. Мец полюбил их ещё ребёнком, когда впервые взял их ещё непослушными ручками и вдруг понял, что угощение оказалось по размерам «в самый раз». Берёшь их, и даже как-то себя взрослым ощущаешь.
Для пана Праведного дукатовые булочки навечно стали символом детства и материнской любви. Он считал, что их можно есть только тёплыми. Хотя бы в микроволновке подогретыми. Потому что холодная булочка лишалась важной части своего очарования.
Дукатовая булочка обязана греть руки. Это своего рода напоминание о материнской заботе. О душевном тепле.