Надо же было мне оказаться в единственном «известном» мне месте, где я не был, на том самом клочке болота, в который меня направил Патрик!
Тем временем, чем больше я барахтался, тем больше меня засасывало. Ничего, за что мог бы ухватиться, я не находил. У меня началась настоящая паническая атака, и не помогало ни то, что я четко осознавал нереальность происходящего, ни то, что я уже пережил сотни смертей самых разных видов. Страх утонуть в грязной вонючей жиже был сильнее разума.
Когда над поверхностью осталась лишь голова, я чуть не активировал экстренный выход, не желая погибать в таких условиях, но сдержался. Всё равно потом придется возвращаться.
Зажмурив глаза и плотно сжав губы, я дернулся и ушел в трясину с головой. Биением сердца в ушах затикал системный таймер.
Урон нарастал в геометрической прогрессии каждые тридцать секунд. Я взял себя в руки и полностью прекратил движение в ожидании неизбежного. Где-то слышал, что трясина подобна хищнице. Она по-разному реагирует на попадающие в неё живые и неживые объекты: не трогает мертвое, но засасывает живое. Мертвый просто зависнет в толще или останется у поверхности. Подобные мысли отвлекали от неизбежного: когда закончится кислород в легких, я судорожно открою рот и вдохну грязь.
Стук в ушах нарастал и учащался, а потом взорвался ослепительной болью в груди.