ГЛАВА 7

Лондон сильно изменился за последние годы. Некогда обширное поле над рекой Тамезис, россыпь земляных домишек и овечьих загонов, при римлянах он стал столицей провинции по той лишь причине, что река здесь была не очень мелкой — по ней могли под­няться корабли с войсками, но и не очень глубокой — через нее не­сложно было переправиться. Многие годы главную славу Лондона со­ставляли огромные доки, выстроенные римлянами и пережившие са­му империю.

Хотя войска из Рима не прибывали давным-давно, город оставался центром имперской власти и со временем обзавелся не только кре­постным валом, но и резиденцией правителя, стадионом, термами, храмами, рынками, складами, различными общественными зданиями, ареной и театром. Впоследствии все это обнесли каменной стеной, но к этому времени город уже превратился в шумное скопление тесно ле­пящихся домишек, постоялых дворов и лавок.

Очередной правитель выстроил себе дворец, появились форум и базилика. Будущее города было обеспечено. С этих пор всякий бритт, желавший прославиться в Риме, должен был прежде так или иначе покорить Лондон. Короче, Лондон стал для британцев их Римом. Впрочем, для большинства кельтов он и был ближайшим прикоснове­нием к Риму. Вот почему этот город, несмотря на грязь, шум и су то­локу, купался в золотых закатных лучах Римской империи, и блеск его не умалялся с годами.

Для Лондона Константин стал императором Запада, первым Верховным королем бриттов. Значит, и Аврелий должен принять от­цовскую корону именно в Лондоне, чтобы в глазах людей отожде­ствить себя с отцом, а через него — с Римом.

Это было не только разумно, но и необходимо: многие влиятель­ные мужи по-прежнему считали, что без принадлежности к империи не может быть в Британии законной власти. Им и в голову не приходи­ло, что жизнь давно переросла это ветхое убранство. То были люди

старой закваски: утонченные, культурные, образованные. Их не трево­жило, что сам Рим превратился в захолустный городишко, Колизей

— в склеп, Сенат — в жилище лис и шакалов, императорский дворец

— в блудилище.

Как я сказал, люди, придерживавшиеся этих взглядов, обладали влиянием, и любому Верховному королю требовалось либо получить признание цивилизованных лондонцев, либо прослыть узурпатором и не ждать от них никакой помощи.

Аврелий это понимал; Вортигерн так и не понял. А жаль! Сумей он привлечь на свою сторону Лондон, не пришлось бы заключать союз с Хенгистом и его полчищами. Однако Вортигерн был гордецом. Он во­образил, будто сумеет править и без одобрения Лондона.