— А отец сказал рабам своим: ”принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться!.. — Здесь он остановился и почтительно закрыл книгу. Глядя на меня, старец закончил: — Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся". И начали веселиться.

Он поднял книгу к губам и поцеловал ее с такими словами: — Благослови, Господи, чтение Святого Евангелия.

— Благослови, Господи, слышание Святого Евангелия, — отозва­лись монахи.

— Сегодня я радуюсь, ибо друг мой, которого я долго не видел, воротился. — Давид положил руку мне на плечо. — Сын мой, душа моя, воротился. Велико мое ликование, и сердце мое исполнилось благодати. — Он воздел указующий перст. — Сегодня, прежде чем закрыть глаза перед отходом ко сну, поразмыслите о загадке челове­ческой любви как отражения любви божественной.

Потом он благословил их и отправил отдыхать. Монахи вышли из зала, и каждый отправился искать себе уединенное место для молит­вы, как было у них заведено. Мы с епископом Давидом остались; ве­чер выдался прохладный, и для нас поставили кресла поближе к оча­гу. Когда мы устроились, принесли горячее подслащенное вино в де­ревянных чашках.

— Ну, Мирддин, что привело тебя к нам? — спросил Давид, когда мы отпили по первому глотку.

— Разве мало желания повидать старого друга?

— Обычным людям — нет. Но ты, Мирддин Эмрис, не обычный человек. Жизнь твоя отличается от нашей, ты служишь королевству и подчиняешься только его нуждам.

Он взглянул на меня поверх чаши, и его глаза блеснули, как у про­казливого мальчишки.

— Удивляешься, что я это тебе говорю? А я скажу еще вот что: ты не успокоишься, пока в королевство не придут единение и мир.

— Горькое пророчество, — сказал я, ибо представлял себе, сколь­ко еще продлятся смуты и войны.

Он улыбнулся.

— Что ж, быть может, Господь Иисус ускорит наступление мира на этой земле.

Он снова отпил вина и замолчал, ожидая моих слов.

Осушив чашу, я ответил:

— Ты спросил, что меня сюда привело. Два дела, и оба спешные. Во-первых, я просто хотел с тобой повидаться. Верно, я служу Острову Могущественного, и жизнь моя мне не принадлежит. Господь ведает, я несу свое бремя, как иго. Но, как только у меня выдался свободный миг, я поспешил сюда.

— Я не хотел тебя корить, просто высказал, что у меня на сердце.

— Без сомнения, именно эти слова мне и надо было услышать, — заверил я. — Однако твой упрек подводит нас ко второй причине мое­го приезда. Дело в Верховном короле.

— Да, Верховный король. Достойный ли он муж?