и никто еще не разубедил меня в их правоте.

Игерна провела меня выбитыми в скале тайными переходами на га­лечный пляж у подножия Тинтагиля. Она хорошо знала путь — здесь она частенько укрывалась от отцовского взора. Над морем вспыхива­ли молнии, в отдалении грохотал гром. Ветер бушевал, срывая гре­бешки с волн, и мы слышали, как с глухим рокотом разбиваются ва­лы о каменистое основание мыса. Мы спустились по каменным, скользким от брызг ступеням. Оступиться — значит полететь вниз, к неминуемой гибели.

— В скале под крепостью есть пещера, — сказала она. Ветер уно­сил слова. — Там мы сможем дождаться лодки. Боюсь, там мокро.

— Долго ждать не придется, — заверил я, вглядываясь в ревущую тьму. Ветер брызгал в лицо клочьями пены, плащи наши уже вымокли.

Луна зашла, был самый темный час ночи. Редкие звезды прогля­дывали сквозь мчащиеся обрывки облаков, в их тусклом свете ничего нельзя было различить. Я страшно ругал себя за этот безумный план.

Однако постарайтесь понять: когда Невидимая Рука ведет тебя, ты следуешь. Или поворачиваешь назад и потом до конца жизни терза­ешься раскаянием.

Конечно, и следуя, ты не знаешь, что с тобой будет. В этом и состо­ит вера. Идти вперед или повернуть назад — третьего не дано.

В ту ночь я выбрал путь вперед. Я сам принял решение, по соб­ственной воле. И ответственность за то, что случилось, несу я. Это це­на свободы. Однако как играла во мне жизнь в ту бурную ночь, под грохот и раскаты грома, среди мха и влажного камня, когда соль ела глаза, а рядом была теплая, доверчивая девушка! Я был жив и упи­вался жизнью.

Игерна оказалась на удивление выносливой; любовь придала ей си­лы. Не знаю в точности, что она испытывала и понимала ли, что озна-

ГЛАВА 13

чает ее решение. Она шла к любимому — все прочее не имело значе­ния. В остальном она положилась на меня.

А я положился на Пеллеаса. Наши жизни были в его руках: он дол­жен был добраться до того места, где мы оставили лодку, и пройти на веслах вокруг мыса до того, как начнется прилив и море зальет пещеру.

Итак, мы ждали, дрожа от промозглой сырости и почти не реша­ясь думать о том, что натворили. Мы ждали, не зная, сумеет ли Пеллеас выбраться из каера. Вся наша надежда была на довольно гру­бую хитрость: Пеллеас незаметно выйдет из пиршественного зала и скажет привратнику, что его отправили к Утеру за знаком, подтверж­дающим мои полномочия. Выбравшись наружу, он должен бегом бе­жать к лодке и грести — в бурю! — вокруг мыса, чтобы спасти нас из прибывающей воды.

Много раз я потом думал, что бы произошло, останься я в Тинта- гиле и продолжи переговоры. Могло ли все случиться иначе?