— Хм, ты думаешь, я грущу из-за своей смерти, Ашер? — Хмыкнула она. — Нет. Люди всё время умирают, да ещё и не один раз, как выяснилось. Да, это неприятно и больно. И страшно. Но не так уж ужасно, как мы привыкли считать. Гораздо ужасней другое. Потеря дружбы и веры в людей — вот что ужасно. Тебе, наверное, это сложно понять, Ашер, ты ведь не человек. Но на самом деле я о своей смерти почти не вспоминаю. Другое меня мучает.

— Что? Может объяснишь? Мне не нравится какой ты стала. Если тебе нужно что-то, то ты скажи. Понимаешь, у нас, драконов, не принято вмешиваться, если не просят.

— Объяснить? — Печальная улыбка скользнула по осунувшемуся лицу. — Боюсь, тебе мои объяснения не понравятся. Да я и сама, признаться, далеко не всё понимаю… — Я вопросительно поднял брови, и человечка, видя мой искренний интерес, вздохнула: — Ашер, всё из-за Антона. Я пытаюсь выкинуть его из своей головы и из своих мыслей, но не получается. Я понимаю, что он предатель, что ему нельзя верить, что надо забыть о его существовании. Умом я всё понимаю. Но душа от этого болит. Всё внутри меня сопротивляется и постоянно напоминает о нём. Я как будто раскололась на части. Это очень тяжело.

Её ответ удивительным образом совпал с моими наблюдениями и убедил, что всё это не просто прихоть или блажь. Тут мне припомнилось то, что сказала про Веронику Марина Васильевна несколько дней назад. Помолчав немного, я решился озвучить:

— Твоя мама сказала, что надо просто подождать и перетерпеть. Она решила, что у тебя что-то вроде болезни, которую все люди проходят. Сказала, что это «первая влюблённость». Но она не знает, как всё обстоит на самом деле. Как думаешь, может, она права? Время многое лечит.

— Может и права, — покорно согласилась человечка, снова становясь холодной и безразличной и будто прячась от всех за невидимую стену. — Влюблённость или нет — я без понятия. Не с чем сравнивать. Только людям я верить больше не могу. Если самые близкие предают, то что уж ждать от остальных? — Горько усмехнулась девушка и невидяще уставилась в окно.

Я неожиданно для себя разозлился и вскочил с кресла, на котором сидел. Невыносимо было видеть это пустое лицо:

— Вероника! Ну он же не единственный на свете! Вспомни, ты же сама мне говорила восемьсот лет назад, что все люди — разные, нельзя всех воспринимать одинаково и мерить одним мерилом! И знаешь, ты оказалась права: всё время пока здесь живу, не перестаю удивляться насколько вы разные. Если твой Антон оказался предателем, это вовсе не значит, что и другие люди такие же. Поэтому прекращай всё это и пойдём сходим куда-нибудь. Погуляем. Может, ты оглянешься вокруг и найдёшь себе другого человеческого друга, а? — С надеждой спросил я.