И так продолжалось несколько дней. Утром мы направлялись всё к тому же изрытому копытами полю, вечером, измученные учениями, возвращались в лагерь. Все латники в буквальном смысле приползали к Амстеру. Но зато теперь действия полка стали более слаженными. Все тактические приёмы доведены до автоматизма, требовалась всего одна команда, чтобы полк перешёл от атаки к обороне и обратно. В общем, сейчас мы делали то, что в других армиях делается в мирное время, но благодаря этому я стал узнавать скрытые пружины, которые управляют таким сложным организмом, как полк. Меня всё ещё поражали некоторые моменты в тевтонской армии, но я уже не считал её «сборищем воинственных баронов со своими бандами», как думали многие за пределами Тевтонии. Я понял, что здесь всё гораздо сложнее, и не «сборище», а действительно армия, подчиняющаяся воле командира. Теперь я уже не сомневался, что сам полковник будет с таким же усердием выполнять команды вышестоящего начальника, как сейчас все эти свободные бароны, которые раньше и не взглянули бы на Герхардта из-за своего более высокого положения, чётко и быстро выполняли все его приказы.

В полку имелись даже специальные службы, а не только солдаты, вопреки общераспространённому мнению. Тут и несколько магов-врачей с помощниками и санитарами, пять кузнецов с походными кузницами и с тремя подмастерьями каждый. Кроме того, из людей низкого происхождения формировался специальный отряд лёгких конников в сотню человек для разведки. В полку были и несколько плотников с приданными им помощниками для того, чтобы наводить мосты, если возникнет необходимость переправиться через реку или овраг. А в случае осады именно они делают осадные машины. Причём все эти службы были обеспечены лошадьми как для самих людей, так и для их инструментов и оборудования, поэтому могли двигаться вместе с полком, не отставая.

Наблюдая за учебными боями, я познавал тактические приёмы на практике, наблюдая их воочию, а не по рассказам Деррона.

В один из дней неожиданно пошёл снег, впервые на моей памяти в этом мире (и это в конце декабря), что вовсе не послужило поводом для отмены тренировки. Когда мы, шатаясь от усталости, возвращались в лагерь, нас встретил посыльный из Амстера. На него никто не обратил внимания, но тут меня срочно вызвали к полковнику. Я дал шпоры коню и вырвался вперёд отряда, где ехал Герхардт. Заметив меня, Герхардт тоже пришпорил коня и оторвался от полка. Когда я догнал его, то мы оказались одни.

— Сейчас я получил послание, где тебя просят прибыть к Мервину.