«— А-а… и все в гору!»

— Ри-ива-а! — позвала она. Но голову девушка так и не смогла поднять, а голос, которым она крикнула, был хриплым и глухим, поэтому было непонятно, как далеко разлетелся ее немощный призыв.

Ей никто не ответил. Значит — или она тихо звала, или подруги рядом не было.

Магические силы их были равны, поэтому Рива, скорее всего, до Ока одна дотянуть не могла, а где-то сейчас так же тяжко приходит в себя. И если ее рядом нет, то тогда получается, что ее пчелку утянуло на другие цветочные заросли. Вопрос — куда?

Цветущий кипрей, росший вокруг и который привлек ее-пчелу, человеческую девушку нисколько не впечатлил. Свечеподобные соцветия сейчас, в последние дни лета, почти отцвели и только по три-четыре поздно раскрывшихся бутона жалко цеплялись за самые кончики макушек, а основную длину высоких стеблей, которые месяц назад еще заполняли упругие розово-белые цветочки, теперь были усыпаны стручками разной степени зрелости. И эта торчащая во все стороны бахрома, вкупе с развивающимися на ветру нитяными пушинками, делали растения неопрятными и неприглядными.

Эль постаралась вспомнить, что так привлекло ее к ним, но коротенькие примитивные мыслишки, которые возникали у нее в последние полчаса в теле пчелы, плохо отображались в человеческом сознании. Все, что вспомнила девушка, это было всепоглощающее желание трудиться и притягивающий сладостный аромат, который и руководил ею в полете. А вот тянуло ли ее пчелку в одно место или в разные, она вспомнить не могла.

Травы Эль знала не плохо. Обычно к этим дням все растения успевали отцвести, так что выбор у нее, слава Темному, был невелик. И теперь она пыталась вспомнить, что из медоносов еще цветет поздним летом в лесу. Подумав немного, девушка решила, что кроме зарослей отцветающего кипрея, в которых застряла она, на полузатененных полянах может быть и шалфей, которому положено еще цвести и цвести, чуть ли не до конца осени.

Но сейчас, как бы Эль не волновалась о том, что они с подругой растерялись в лесу, приходилось признать — единственное, что она могла сделать, это лежать и набираться сил. Магии в ней теперь с гулькин нос, а простая человеческая физическая сила ей в данный момент, с такими-то болючими мышцами, тоже не большая помощница.

Она закрыла глаза и стала вспоминать то, что видела пчелкой… по крайней мере, все то, что было при трезвом человеческом сознании.

Конечно, было великой глупостью их решение обернуться насекомыми! Ведь каждому волшебнику известно, что чем мельче создание в которое обращаешься, тем меньше времени ты присутствуешь в нем лично, а потом маленькое тельце перестает удерживать тяжелый для него разум и начинает действовать сообразно положенным ему инстинктам.