А вот других перевертышей Эль и не видела никогда. Хотя знала, что где-то в дальних землях живут и они.

Рядом с неизвестным оборотнем стоял светлый эльф. Парень был очень молод, а потому и не добрал еще положенных ему по природе роста и веса, и теперь, переминаясь с ноги на ногу возле Зверя и еле-еле дотягивая макушкой до его плеча, выглядел как осинка подле дуба.

Эль облетела эту парочку и зависла над третьим путником.

Молодой мужчина, чуть ниже оборотня и не столь мощный, показался ей очень знакомым. Она вгляделась в него, стараясь распознать, где она могла его видеть.

«— Может в Лидсе, год назад? Или в Акселле, два?» — но внутренний голос нашептывал ей, что не там она ищет. А, между тем, синие глаза мужчины притягивали и завораживали, и она точно знала, что увидев их однажды — никогда бы не забыла.

«— Да что за наваждение?!» — начинала она уже злиться, когда влетевший в незакрытую дверь порыв ветра всколыхнул волосы незнакомца и открыл черно-серебряную татуировку на виске. Эль залетела с той стороны, чтобы получше ее разглядеть. И сразу поняла, что эта татуировка ей прекрасно знакома. И она даже может ее прочитать.

Вернее, она знала, как ее читать, потому что древние руны, на рисунке нанизанные на тонкий меч, были из давно утраченного языка чуть ли не драконьих времен и в точности их прочтения давно уж никто не был уверен. За долгие годы их интерпретировали по-разному. В одном варианте эта знаменитая надпись читалась, как «Первый всадник». В другом же, как «Тот, кто следует впереди». И даже было такое предположение — «Летящий во главе».

Но, помимо нескольких вариантов прочтения этой надписи, она так же знала, что носили эту татуировку исключительно мужчины Эльмерской Семьи, притом, только представители «прямой линии». А с этим знанием пришло и понимание, что они с этим мужчиной приходятся друг другу очень дальними родственниками, потому что происходят от Первой Странницы. Так же, сразу стало ясно, что она его никогда не видела, так как любое знакомство с кем-то из королевской Семьи она бы, всяко, запомнила. И последнее, что Эль пришло в голову, так это то, что этот мужчина, привлекший ее внимание, может быть и самим королем — а значит, чужим женихом. А вот это знание почему-то было очень болезненным…

Но в тот самый момент, когда ее голову посетила тоскливая мысль, с небес грянул гром. Да такой, что потряс все ее маленькое тельце и вышиб дух из всей ее нынешней пчелиной души. Он загрохотал — многоступенчато, наслаиваясь в многоголосие, заставляя все ее многочисленные ножки дрожать и мощной вибрацией сбивая трепет крыльев. От этого всепоглощающего ритма она потеряла ориентацию и повалилась жалким комочком — прямо под ноги стоящим людям.