Пенни было хуже, физически, но настроение её было на высоте. Я надеялся, что она выйдет из всего этого без тех психических шрамов, какие наверняка будут у меня, но сравнить было трудно. Человеческие существа просто не предназначались, чтобы переживать то, что пережили мы.

Пустой замок производил странное впечатление. За все годы, что мы здесь жили, он никогда не было таким тихим. Мал'горос уничтожил окружавший его щит после того, как… разделался со мной, но после этого он ничего по-настоящему не разрушил. Он хотел наказать людей, а не здания.

Как только Пенни вернулась ко сну, я пошёл вместе с Уолтэром и Гарэсом открывать дверь в свой скрытый дом. Та была заперта изнутри, но я смог показать им, как привлечь внимание стоявшего за дверью охранника. Уолтэр и Гарэс прежде не осознавали, что хотя незнакомец не мог открыть дверь, стук в неё был слышен находившимся внутри. Портал был активен, покуда дверь была закрыта, и не была открыта не тем человеком. В противном случае мы не могли бы отвечать на стук посыльных и всё такое.

Последовавшие за этом воссоединения были радостными.

Жена Уолтэра была была практически безутешной. Я мог бы подумать, что он умер, когда она его увидала, но у меня не было времени волноваться о них. Мои собственные дети не спали, и они были без нас с Пенни весь день.

Беженцы не теряя времени вернулись в Замок Камерон. Проживание в горах было гораздо менее желанным, чем то, что я мог предложить в замке.

Местоположение Пенни я держал в тайне. Её беспокоить не следовало. Никому, что бы это ни было — мелочь или беспокойство Королевы. Как только наш дом опустел, я тихо забрал её, и удобно уложил в нашей спальне.

Лилли и Роуз ухаживали за нашими детьми, за каковую доброту я их и любил. На самом деле, вот так и познаёшь, кто именно является твоей семьёй. В тот первый день я провёл много времени с детьми, исключив из своего дня всех кроме Пенни. Айрин, конечно, не заметила моего отсутствия, а малыш Коналл — заметил. Он постоянно глазел на меня, и будто не решался упускать меня из виду. Я стал носить его с собой — как для его успокоения, так и для своего собственного.

Мойра заплакала и вцепилась в меня, когда впервые увидела, но пришла в себя быстрее остальных, по крайней мере — внешне. Я знал, что она однажды вырастет сильной женщиной. Её личность сочетала некоторые самые лучшие части Пенни и меня, и конечным результатом стала неунывающая, умная девушка, которая может стать больше похожей на Роуз, чем на кого-то из её непосредственных родителей.

Мэтью не был робким, но не заплакал, когда увидел меня. Я думаю, он хотел каким-то образом меня защитить, не давая мне увидеть, насколько ему было больно. Я обнимал его так долго, как только мог, и несколько дней спустя, когда мы с ним остались наедине, он наконец сломался. В конечном счёте, я подозревал, что мою «смерть» он пережил тяжелее всех.