— Я — на самом деле Мордэкай, — заверил её я.

— Это — не его лицо, — повторила она. — Борода, глаза, они другие… даже твой голос.

— Прости, — сказал я, осознав, что впереди нас ждал целый вагон скрытых, странных проблем относительно моего тела. «Может, если я использую иллюзию, чтобы у меня стали прежние внешность и голос…».

Она поцеловала меня без предупреждения. Это был короткий и неуклюжий поцелуй, но всё равно чудесный. Однако я чувствовал, что она пыталась избежать бороды. Моя собственная борода была короткой и ухоженной, а у Гарэса была опасная, дикая копна.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказала она мне.

Поцелуи чудесно сказались на состоянии моего… духа, но я отстранился от Пенни. Остальное могло подождать. Она была слишком слаба, чтобы я мог позволить ей зайти дальше поцелуев.

— Я принесу чего-нибудь поесть, — сказал я. Вообще, я и сам проголодался.

Встав с кровати, я попытался одеться, но моя рука всё ещё не работала.

— Это не я, — сказала Пенни.

Я объяснил ей про паралич, и вернул чувствительность нервам. Почему-то её это очень развеселило. Когда вернулась чувствительность, запястье всё ещё весьма саднило.

Быстро одевшись, я нашёл Уолтэра уже трудившимся над котелком на кухне. Пахло окороком, горохом и смесью специй. Я не ожидал, что он окажется хорошим поваром, но, с другой стороны, учитывая многие годы, проведённые им вдали от жены и семьи…

— Хорошо смотришься в фартуке, — сказал я ему.

Он поднял взгляд от котелка:

— А ты хорошо смотришься живьём.

— Ты, наверное, всем рыженьким это говоришь, — сострил я. На это мы оба рассмеялись.

— Как она? — спросил он чуть погодя.

— Неважно, — признался я. — Я её тогда чуть не убил…

— Она виновата в этом не меньше тебя, — сказал Уолтэр, пробуя своё творение. — Твоя жена порой немногим умнее тебя, и вдвое упрямее.

— Мы хорошо сочетаемся, — согласился я. — Я хочу ещё раз поблагодарить тебя. Ты рисковал ради меня всем.

Он не отрывал взгляда от котелка: