— Ага.

— Хорошо, запомни это место — позже оно будет важным. А теперь давай представим, что я позволил тебе отправиться со мной. Ты уже знаешь, что это будет невероятно опасно, и что я буду рисковать потерей самого любимого из моих братьев. — Он изо всех сил старался не позволять сарказму просочиться в его голос, но сомневался, что был в этом полностью успешен.

Коналл улыбнулся.

«Ну что за идиот», — подумал Мэтт.

— Но вот, в чём заключается настоящая проблема. Предположим, что мы достигли успеха, ладно? И вообрази, что мы выбрались, в целости и сохранности. Мы — герои, и во время этого приключения с тобой не случилось ничего ужасного. Как думаешь, что после этого произойдёт?

Его младший брат серьёзно обдумал эти слова, прежде чем ответить:

— Устроят празднование, и, может быть, пир?

Мэттью печально покачал головой:

— Нет. Ну, они, конечно, могут, но сперва произойдёт кое-что гораздо более ужасное. — Он снова постучал по указанному им месту на стене. — Мама и Папа с ума сойдут от того факта, что я взял тебя с собой. Пережив бессчётные опасности, я бы вернулся домой лишь для того, чтобы они отрезали мне яйца, и повесили их на стене, скорее всего именно в этом месте, или, как минимум, в месте, очень на него похожем.

Коналл опечалился:

— О.

— А теперь проваливай, чтобы я мог вернуться к своему не-спанию, — закончил Мэтт, указывая на дверь.

Его брат направился к двери, но остановился, оглянувшись:

— Эм, Мэтт?

— Что?

— Я не глупый. Я — твой единственный брат, поэтому просто обязан быть самым любимым из твоих братьев.

Мэттью одарил его злой улыбкой:

— Если только Мама и Папа не сделают ещё одного мальчика. Ещё есть надежда. Тебе следует наслаждаться своим положением, пока не появился мой новый «самый любимый брат».

Коналл показал ему язык, и захлопнул дверь.

— Ты — ужасный брат, — прокомментировал Гэри. — Ты и с сёстрами своими так же обращаешься?