Укрепив свой щит, я побежал к тортасу, нараспев произнося слова на лайсианском. Использованное мною заклинание было тем же самым, которое я часто использовал, чтобы делать свои руки неуязвимыми для огня, работая в кузнице с металлом — но в этот раз я использовал заклинание на всё своё тело.

В обычных условиях есть веские причины так не поступать. Заклинание по сути заставляло плоть почти полностью потерять теплопроводность, однако кожа продолжала излучать тепло вовне. Если применить это заклинание на всё тело, то конечности медленно замёрзнут, в то время как внутренняя часть тела будет нагреваться всё больше и больше. Короче, не повторяйте это дома.

Однако за минуту-другую оно меня убить не могло. Я понёсся к тортасу, на бегу меняя свой личный щит, заставив его засветиться от сильнейшего жара, который я, к счастью, не мог ощущать.

Тортас прекратил огонь, и его тело повернулось, направив на меня рэйлган. «Блядь!» — безмолвно выругался я. До тортаса оставалось ещё тридцать ярдов, и, судя по описаниям Мойры, от выстрела меня не спас бы никакой щит.

Я метнулся в сторону, но ствол продолжал неуклонно целиться в меня, поэтому я бросил свою силу вперёд, и ухватился за само оружие, заставив его отклониться в сторону как раз перед выстрелом. Секунды спустя я сократил разделявшее нас расстояние.

Мэттью и Мойра рассказали мне, что тортасы были почти неуязвимы для обычных ударов пламенем и даже для некоторых сфокусированных лучей огня — но я собирался это проверить. Щит вокруг моего тела светился ярким белым светом, а мои ступни оставляли позади меня горящие следы на траве.

Прыгнув вперёд, я схватил одну из массивных ног своими руками. В тот момент я был достаточно силён, чтобы слегка поднять эту ногу, заставив тортаса выпрямить две другие, чтобы сохранить равновесие. Но кроме этого ничего не произошло. Если бы машина была из железа или стали, то уже должна была бы начать дымиться и плавиться от моего касания. «Чёрт, да из чего сделана эта хрень?».

Зачерпнув из земли, я влил в свой щит ещё больше жара, за исключением той части, которая закрывала мою голову — иначе я не смог бы ничего видеть из-за свечения щита. Сжав пальцы, я почувствовал, как металл в моей хватке начал уступать. Он смялся, став гнутым и бесполезным задолго до того, как я смог его проплавить. Сменив позу, я стал толкать край платформы, поддерживавшей верхнюю часть тортаса, и перевернул его вверх ногами. Затем я прижался к его дну, и начал прожигать путь внутрь.

Прошла будто целая вечность, прежде чем металл начал слегка проседать, после чего я смог слегка утопить в него пальцы, создав зацепки на гладкой поверхности. Используя мою ныне значительную мощь, я потянул, будто пытаясь порвать металл одной лишь грубой силой.