Реваз встревожился. Келоан нет.

Да, мастер Грай. Я думаю, что сейчас мы все находимся в равных условиях. Мы все можем умереть уже завтра, и никто даже не узнает об этом. Мы уже не в Цитадели, в злом реальном мире, где правит сейчас то, что вы взрастили за время своего правления. Побывав в Эрце мы снова вернулись в Триградье. Зачем? Воевать... умирать... за-чем, мой Дракон?

Он обратился ко мне, используя титул. Но сделал это так, как раньше могли себе позволить сделать только самые приближенные – без эпитета «Великий». От проснувшейся неуверенности у меня ослабели руки. Я понял, что Келоан прав. Они с Ревазом сейчас мои ближайшие помощники. И сейчас этот парень задает тот вопрос, который Реваз не может задать из-за верности своим принципам. Раньше я только засмеялся бы в лицо хама, но не теперь. Дело было вовсе не в страхе. После всех этих смертей и после того как я выдернутый из Цитадели, втоптанный в грязь, как нищий бродяга, сам видел ломающиеся из-за меня судьбы людей, внутри, будто что-то надломилось. Старею. Начинаю чувствовать... жалость? Уважение?

Ты прав. Прав Келоан. После всего пережитого ты имеешь право задать мне этот вопрос. И даже больше. Ты можешь получить на него ответ. Помнится в лагере, который мы проезжали позавчера мы стали свидетелями занятного зрелища. Когда толпа этих завшивевших бедных беженцев, плачущих о несправедливости жизни, этих замученных и несчастных людей с удовольствием, с радостью избили и закололи нескольких пойманных ими магов. Бродяг не менее жалких, чем они сами. Обвиненных даже в том, чего сделать не могли вовсе. Рядом с нами тогда оказались какие-то путешественники. Также ищущие что-то очень важное в разверзнувшемся хаосе. Помнишь, что сказал один из них – старик, тоже имевший к магии какое-то отношение – когда жертвы толпы пытались отбиться?.

Очередная сцена борьбы добра и зла, – вспомнил Келоан.

Именно это он и сказал. А когда у него спросили, кого он считает добром, старик сказал «у кого в руках вилы». Очень правильно сказал. Ведь никто из нас, видевших эту сцену и не помешавших ей не имел права именоваться добрым или злым. Мы просто смотрели, как озверевшая толпа забила до смерти несколько человек. Не самых лучших, но все же. Значит, эта обиженная до колик толпа людей и была добром. Ты удивишься, где же мой ответ? – я подался вперед и сказал так, чтобы никто больше, кроме нас троих, как бы сильно он не прислушивался, не сумел услышать. – Совсем недавно я понял, что Темного Властелина больше нет. Точнее Темные Властелины есть, конечно, только на нашем континенте кроме себя я слышал о троих. Нет Великого Дракона. Великий тиран, в самом деле, умер. А я жив. Но это не значит, что я стал хоть на йоту добрее. Потому что меня тошнит от такой доброты. Ты спрашиваешь, не собираюсь ли я биться за власть по новой? С самого начала? О нет. Ни к чему это все. Слишком много я повидал на своем веку, хоть и утратил множество навыков сидя в бездействии в Цитадели. Повторять ошибок прошлого не стану. Я придумал кое-что поинтереснее. Но для начала мне нужно ни много, ни мало – одолеть богиню. Самую настоящую древнюю богиню, забравшую кое-что важное. Мы едем не совсем в Танцевальню. А в брошенную крепость Боллеран, что в двух днях пути от ...