В этот миг Калеб очнулся. Архимаг с трудом разлепил отекшие веки, зашелся кашлем и выглядел при этом отвратительно.

Синяки под глазами, губы побледнели, мигом потрескались, ноги на руках стали шелушиться.

— Стареешь на глазах, — тихо подметил я, пытаясь согреть архимага с помощью магического огня.

— Он скрывал свой возраст, — пояснил Лайонел, — много сил тратил на то, чтобы выглядеть достойно, теперь связи рушатся. Не волнуйся, когда тело примет болезнь, они восстановятся вновь. И станут крепче. Проходите.

Лайонел провел нас через ущелье, мы замерли возле входа в замок, скрытого толстым ледяным покровом, и мигом вздрогнули.

Вдалеке раздался отчаянный драконий вопль. В сердце возникла боль — Сэра боролась. Не в силах выдержать волнения, я опустил голову, сжал челюсти с такой силой, что хрустнул сустав.

— Мне…

— Даже не думай! — перебив, Лайонел прикоснулся ладонью ко льду, — нельзя попадаться на глаза Сэре. Ты умрешь, она даже не вспомнит, как порвала тебя на тысячи кусков. — брат Сэры смутился, наблюдая за тем, как меня мутит от волнения. Справиться с потоком мыслей и чувств было сложно, все усугублялось связью с Сэриэл, а так же тем, что проход в замок был запечатан. — Это моя магия. Не забывай о том, что я могу ее отозвать. Причина, почему я этого не делаю с драконами, проста — если резко разморозить тело, кто угодно умрет от резкого перепада температуры.

Внезапно лед, сковавший дверь, начал таять. А уже спустя несколько минут мы смогли открыть вход в замок драконов и в очередной раз застыть от ужаса и ощущения силы, что исходила огромной волной от единственной застывшей фигуры.

Дракон… В процессе смены ипостаси…

Мужчина с крупным телом — воин небывалой силы. Глаза приоткрыты — в них теплилась жизнь… Я видел за его спиной кожистые крылья, покрывающие огромным куполом весь зал. Острые когти с застывшим ядом, ороговевшие отростки на голой спине…

— Его заморозили в процессе атаки, — догадался я, наблюдая за фигурой.

— Ошибаешься, — Лайонел замер возле отца, печально опустив голову, — он самый сильный из нас. Если бы враг подчинил его — миру пришел бы конец. Неизвестный смог бы подчинить себе все земли, став единоличным владельцем. Браэн сделал единственный верный шаг — он успел запечатать барьер за мамой и сразу после ее перехода защитил себя от меня… Он не мог ранить сына… А я нападал снова и снова. Отец понимал, что произошло, а я был так слаб, что не мог сопротивляться. Он сделал так, что ни я, ни кто-либо еще, не смог бы добраться до него и поработить.

— Ты был ребенком, — засомневалась Лимма, продолжая идти рядом с молчаливым Дьёном. Оборотень за всю дорогу не проронил ни единого слова. И выглядел при этом болезненно.