– Я тебе не верю, – твердо сказал он вслух.

Женщина уничижительно фыркнула:

– И что же, по-твоему, правда?

– То, что ты на такое не способна. Я уважаю тебя. Ты спасла меня из тюрьмы, и я знаю: ты поступила так потому, что считала это правильным. Думаю, ты просто пытаешься сделать так, чтобы я ушел.

Женевьева вздохнула, и яростная гримаса, искажавшая ее лицо, разгладилась.

– Так уйди.

– То есть ты хочешь тут остаться? Жить во лжи?

– Правдой я сыта по горло.

Дункан медленно кивнул, потирая шею, затем осторожно прокашлялся. Ощущения были такие, словно ему раздавили гортань.

– Стало быть, ты хочешь сдаться. Как Николас.

Женевьева нахмурилась, положила меч на стол, поверх свитков и бумаг. Несколько листов соскользнули на пол. Она подняла взгляд на Дункана:

– Что значит «как Николас»? Что он сделал?

– Он остался с Жюльеном. Отказался уйти с нами. Предпочел остаться в Тени и умереть.

Печаль мимолетной тенью промелькнула во взгляде Женевьевы, и она опустила глаза.

– Что ж, если он так хочет – пусть у него будет хотя бы это.

– Ты и вправду так думаешь?

– Почему бы и нет? – огрызнулась она. – Разве было бы лучше, если бы он вернулся в реальный мир? Разве это такое преступление – хотеть остаться с любимым? Так пусть Николас останется с Жюльеном. Пусть оба они обретут мир.

– Но тот, с кем он остался, – не Жюльен.

– А почем тебе это знать? Говорят, духи умерших проходят через Тень. Я верю, что дух Жюльена остался бы с Николасом, если бы они встретились здесь, в Тени.

Дункан помолчал.