– Мэрик, демон убьет тебя! Не иди на смерть ради долга! О, почему всегда одно и то же – долг, долг?…

– Я обещал, – пробормотал Мэрик.

Он попытался отвести взгляд, но эльфийка обеими руками обхватила его подбородок, повернула голову, вынуждая смотреть на нее, и слезы еще обильнее хлынули из ее глаз. Мэрик сопротивлялся, но слабо, и, когда наконец Катриэль заглянула в глаза королю, по его щеке поползла предательская капля.

– Пусть они сами идут сражаться с демоном! – жарко прошептала Катриэль. Голос ее дрожал и срывался от нахлынувших чувств. – Разве мало ты до сих пор жертвовал собой?

– Я должен спасти Фиону.

– Не только она нуждается в спасении! Есть и другие пойманные Тенью, живущие в бесконечном сне. – Катриэль не сводила с него глаз, и во взгляде ее была отчаянная мольба. – Мэрик, здесь твоя мать. Мы могли бы вместе спасти ее. Пожалуйста… не уходи!

Мэрик вздрогнул, как от удара плетью, безмерная боль исказила его лицо, однако он не отвел взгляда. Несколько мгновений оба молчали, и эти мгновения длились вечность. Потом на лице Катриэль отразилась покорность, и эльфийка обреченно кивнула. Лицо ее было залито слезами. Дункану стало неловко, словно он подсматривал, и даже Женевьева, недовольно морщась, отвернулась.

– Да, – прошептала эльфийка. – Я понимаю.

– Если бы только я мог попросить, чтобы ты простила меня!

Катриэль протянула руку и нежно, с печальной улыбкой отвела с его лба непокорную прядь волос.

– Прости себя сам, – проговорила она. – И забудь меня.

С этими словами эльфийка повернулась и пошла прочь. Мэрик не двинулся с места, лишь глядел ей вслед. Лицо его было спокойно, почти безмятежно, а почему – Дункан не знал.

Эта сцена пробудила в нем сомнения. Может быть, в Тени и впрямь есть добрые духи, а не только демоны? Может, призраки и вправду существуют? Может, Создатель и в самом деле оберегает Своих детей и приходит на помощь тем из них, кто отчаяннее всего в этой помощи нуждается?

А может, все, что сейчас произошло, – лишь последняя попытка увлечь Мэрика.

Дункан вдруг испытал безмерную радость оттого, что им предстоит сразиться с демоном. Вырваться отсюда или погибнуть – ничего другого ему не надо. Он сыт по горло кошмарами.

Они вошли в эльфинаж – огороженную стенами часть большого города. Жалкие лачуги теснились, прилепившись друг к другу, а порой даже заползая на крышу соседнего строения. Это была беспорядочная мешанина нищих жилищ и замызганных лавчонок, поперек улочек были натянуты бельевые веревки – порой в два, а то и в три ряда. Мостовой не было, и улица тонула в грязи, на дорожках стояли затхлые лужи, воняло испражнениями. Единственным ярким пятном во всем квартале была центральная площадь, над которой широко простирал могучие ветви ухоженный дуб, и его буйная зеленая листва смыкалась в полог, под которым земля оставалась на диво сухой. Здесь был выстроен дощатый помост, обрамленный шестами, на которых голубели нарядные гирлянды. Дункану представилось, что здесь, наверное, устраиваются праздники, пусть даже сейчас запыленный помост был совершенно пуст.