Когда отряд, бесшумно ступая, вошел в дом, Дункан остановился. Прихожая оказалась совсем не такой, как он ожидал. Прежде всего, она была гораздо просторнее и стены были оклеены тончайшей бумагой – Дункану уже доводилось видеть такое в домах настоящих богачей. Бумагу покрывал узор – крохотные розочки, выраставшие из лозы, которая поднималась к белоснежному, заостренному посредине куполу. Полы из темного, гладко отполированного дерева были такие чистые, хоть накрывай на них обед.

– Это не может быть тот самый дом, – пробормотал Дункан.

Теперь и все остальные озирались, крепче сжимая оружие.

– Но мы вошли в дверь, верно? – прошептал Мэрик. – Где еще мы можем быть?

– Нас заманивают, – объявила Женевьева. – Это ловушка.

– А разве у нас есть выбор?

На это она ничего не смогла ответить. После минутной заминки отряд двинулся дальше. Теперь уже было очевидно, что они оказались в особняке, богатом жилище орлесианского аристократа. Они миновали роскошно обставленную гостиную, коридор, который вел, судя по всему, в помещения слуг, и даже оранжерею с побеленными дверьми, которые открывались в цветущий, залитый солнцем сад.

Все здесь, как в эльфинаже, казалось чуточку ненастоящим, и оттого возникало ощущение, что что-то неладно. Дункан заметил, что и в особняке нет ни единой живой души. В коридорах на каждом шагу должны были бы встречаться слуги и стражники, челядь должна была бы деловито сновать по всему дому – и тем не менее единственным обитателем этих стен оставалась тишина.

– Слышите? – негромко спросил Келль.

Отряд остановился посреди коридора. Дункан склонил голову к плечу – и едва уловил слабый женский крик. Вполне вероятно, что кричала Фиона, но наверняка сказать было невозможно – звук доносился издалека, и, не будь здесь так тихо, они бы его и не расслышали.

Отряд двинулся дальше, и Келль шел первым, стараясь понять, откуда доносится крик. Они прошли через просторный внутренний двор, усаженный зелеными кустами; над журчащим фонтаном высилось мраморное изваяние Андрасте. Келль открыл раздвижное окно, и путники забрались в кухню. В этом просторном помещении толпились бы слуги, которые торопились бы допечь хлеб и завершить вечернюю трапезу, но сейчас тут не было никого. Не было даже привычных запахов – словно кухней не пользовались уже много лет. Крики и рыдания женщины стали, однако, заметно громче, и, когда Келль провел всех остальных в дальнюю часть помещения, они обнаружили узкую лестницу, которая уводила вниз, в темноту.

Крики доносились именно оттуда.

– Спустимся? – спросил Мэрик, не обращаясь ни к кому в отдельности.