Ремийе жестом указал на эмиссара, и тот склонил голову, благодаря за признание своих заслуг.

– Ты спятил! – выкрикнула Фиона.

Первый Чародей, хитро ухмыляясь, оглядел ее с головы до ног:

– Вовсе нет, моя милая. Такое вполне возможно устроить. Пользуясь магией, которой обучил нас эмиссар, мы без труда можем наложить нужные чары на достаточное количество городов. Достаточное, чтобы скверна быстро и без помех распространилась по всему Тедасу.

С этими словами он поднял руку и начал размеренно шевелить пальцами. И вот над его ладонью завис в воздухе черный шар. Бреган чувствовал, как магия, заключенная в этом шаре, тянется к нему, касается его крови. Затем шар попросту лопнул, исчез бесследно, оставив после себя только ощущение холода.

– А потом… – маг улыбнулся, – потом в мире останутся только те, кто выжил. Те, кто не подвержен скверне, – благодаря нашим защитным чарам либо врожденным свойствам своей плоти.

Архитектор удовлетворенно кивнул:

– И останутся уцелевшие порождения тьмы – те, кто уже будет освобожден от зова Древних Богов. Их можно будет собрать, обучить и начать новую жизнь.

– Все мы получим шанс начать новую жизнь, – прибавил Бреган. – И установить настоящий мир.

Он заметил, как Ута медленно кивает, соглашаясь с каждым словом, но во взгляде Женевьевы было одно только недоверие. Подойдя к Брегану, сестра заглянула ему в глаза – так, словно могла найти истину только там, и больше нигде.

– Зачем тебе нужен мир? – резко спросила она.

– Всем нужен мир, разве нет?

– Я тебя знаю. – В голосе Женевьевы зазвучали обвинительные нотки, и Брегану это не понравилось. Он не остался в долгу и ответил сестре жестким, неприязненным взглядом. – Я могу поверить, что ты, так долго прослужив в ордене, захотел бы уничтожить Древних Богов. Пусть жизнь Серого Стража и была тебе ненавистна, в это я могу поверить. Но чтобы ты захотел мира? – Женевьева разочарованно покачала головой. – Нет, только не это.

Архитектор шагнул к ним, подняв руку:

– Не поддавайся гневу. Если у тебя есть сомнения, давай обсудим их.

– Заткнись! – рявкнула Женевьева. И снова перевела взгляд на Брегана. – Я хочу услышать, что скажет мой брат.

Бреган вновь ощутил прилив ярости. Странно, что только это чувство у него теперь и осталось. Скверна, захватившая его тело, выжгла страх, но оставила ярость и ненависть. Они засели в сердце, словно черный яд, – чернее всего, что мог даровать ему эмиссар.

– Пусть умрут! – яростно выкрикнул Бреган. – Пусть хоть все умрут! Мне наплевать, сколько из них выживет. Пусть испробуют то, что нам с тобой пришлось вынести ради их блага.