Наконец, когда безумие в ответ на ровную страстную песню достигло своей кульминации, Мачин Шин взвизгнул тысячей голосов, а затем бросился во тьму. Он исчез за несколько мгновений. Плащи и одежда солдат повисла неподвижно, и Пути снова погрузились в свое жуткое молчание.

Никогда Перрин не был так счастлив ничего не слышать.

Огир опустили топоры.

- О, Перрин! - воскликнул голос. Лойал выскочил из строя и бросился вперед, подергивая бровями. - Ты видел это, Перрин? Наша песня прогнала Черный Ветер! Я не знал, что это возможно, и не думаю, что мне стоит рассказывать тебе, как же я был напуган. Все, что я изучал говорило мне, как глупо и поспешно наше решение, но я настаивал, что мы должны это сделать. Можешь в это поверить? Когда мы услышали вдалеке звук, я сказал старейшине Хаману. Ты знаешь, он вернулся. Прямо вот сюда. Я сказал ему, что Мачин Шин может отреагировать на нашу песню, если нас будет достаточно много. Знаешь, Огир создали это место вместе со старыми Айз Седай. Здесь пелись песни роста, и я подумал, что, возможно, песни снова сотворят…

Лойал замолчал, потому что Перрин сжал его в объятиях.

- Лойал, как? Как ты сюда попал?

- О, это не так уж интересно, Перрин, - сказал Лойал, смеясь.

Когда Перрин отпустил его, Огир сунул пальцы в карман и достал маленький кусочек бумаги, аккуратно держа его в руках. Слова писались человеческой рукой.

Лойал, сын Арента, сына Халана, который это читает. Я выбрала для этой задачи другого, но иногда он может быть ненадежным. Поручаю тебе помочь ему с этим делом. Ворота в Кеймлине должны быть надежно запечатаны, потому именно там Тень планирует нанести удар. В прошлом ты считал целесообразным выполнять мои просьбы. Если ты когда-то слушал меня раньше - сделай это сейчас. Это жизненно важно.

Подписано — Верин.

- Я показал это старейшине Хаману, - сказал Лойал, - и он согласился, что нам следует хотя бы проверить Врата, если мы идем на Последнюю Битву. Ой! Ты пропустил эту часть. Я говорил и думал, что они собираются открыть Книгу Переходов и уйти. Но они послушали меня! И все согласились с тем, что мы должны сражаться. Наши топоры теперь с длинными древками, и никаких отговорок. Я говорил с ними, Перрин, и они слушали меня. Даже моя мама, Перрин. Она здесь. Видишь её вон там? Знаешь, она никогда не казалась довольной мной, но и она пошла с нами, чтобы сражаться.