— Умрем! — Взревел Дунланг. — Но не станем кормом для пернатой шлюхи!

Он разрубил надвое покрытый лишь кожаным капюшоном череп горца. Хаг взревел в такт умирающим северянам и ринулся в перед. Назад по тропе бежать было бесполезно: там уже появились вернувшиеся стрелки. Оставался лишь один путь — вперед, куда уехал железнолицый вождь. Либо туда, либо в обрыв.

Двое северян разжились щитами и растолкав четверых горцев дали дорогу остальным. Хаг на миг оглянулся назад: храбрецы-щитоносцы дорого поплатились за свою храбрость. Топоры и копья горцев буквально растерзали их на части. В живых осталось трое горцев. Третий — щитоносец Дунланга Хорв. Он разжился широким мечем, и бежал впереди всех, махая им, словно крылом.

«Почти получилось».

Боль постепенно покидала Хага. Он бежал вперед как никогда раньше. Все раны буд-то прошли и перестали беспокоить. Он не чувствовал камней под ногами, только мягкую поддатливую дорогу, что вела его к свободе…к славной гибели.

Второе показалось куда быстрее. Всадники вернулись. Конь вороньего вождя откинул в сторону бегущего впереди Хорва. Дунланг взмахнул мечем, пытаясь сбить вождя, но Йемен успел парировать выпад и пронесся мимо на коне. Хаг выставил вперед копье, пытаясь подцепить железномордого ублюдка. Он видел перед собой лишь шею лошади, в которую летел наконечник его копья. Еще секунда и н свалит остановившегося скакуна, а затем доберется до его наездника. В голове яркой вспышкой засиял образ лежащего на земле вороньего вождя и копья, пронзающее насквозь его проклятущую железную маску. Но сколь же быстро и ярко этот образ вспыхнул, столь же быстро потух.

Хага быстро откинул в сторону второй всадник. Копье отлетело в одну сторону, а он в другую. На мгновенье свет для Хага погас, а кгода он вновь к нему вернулся его уже прижимали к земле несколько подкованных сапог. Хаг зарычал, больше от безысходной обиды, нежели злости. Вырываясь из под ног, рыча сквозь зубы, он практически смог приподнять голову. Опершись локтями о землю, он приподнял грудь. Лицо всадника, вдавливающего Хага в землю, перекосила въедливая ухмылка. Собрав все силы, Хаг совершил последнюю злобную пакость, которую только мог — плюнул в лицо врага.

Обиженный горец не оставил плевок без внимания. Удар пришелся наотмашь, но в глазах у Хага потемнело. Он почувствовал как холодная острая сталь, сжатая в кулак прорезает его кожу, как разрывает щеку, как рот начинает наполнятся вязкой влагой. Боль прошлась по всему лицу, но благо сила удара ненадолго вытащила его из света. Из тьмы его выдернул все тот же воин.