Юноша самоуверенно шел при свете луны по мертвым предгорьям. Хотя травы и низкорослые деревья по-прежнему были сухими и ломкими, Бэннон больше не ощущал яда Поглотителя жизни. Местность походила на обычную землю после долгой зимы: не мертвая, а спящая в ожидании весеннего пробуждения.

Теперь, после победы над злым волшебником, прорастут семена, поднимутся всходы, вырастут луга и леса.

Но Виктория была слишком нетерпелива. С болезненным ощущением внизу живота Бэннон думал о вреде, который нанесло ее необузданное заклинание плодородия. Вместо того чтобы позволить Язве неспешно пробудиться, Виктория плеснула ледяной водой в лицо тяжелобольного.

Стиснув зубы, юноша брел к границе расширявшихся джунглей. Бэннон остановился передохнуть возле освещенного лунным светом валуна и достал бурдюк, чтобы попить, вслушиваясь в бескрайнюю звездную тьму.

Он ощущал вибрирующую силу разрастающегося леса и слышал неутихающее потрескивание деформируемых ветвей, растущих стволов, извивающихся лоз, а также шелест листьев. Сочетание этих звуков казалось недобрым смехом.

По его спине пробежал озноб. Он знал, что Одри, Лорел и Сейдж, искаженные бесконтрольной магией Виктории, находятся где-то в гуще дикой растительности. Его сердце болело за них, он вспоминал их прикосновения, поцелуи и смех. Юноша улыбнулся, подумав о теплом дыхании возле уха, о том, как любил гладить волосы девушек, касаться их тел. Они не могли его покинуть! Такие прекрасные, чудесные, нежные…

Он подавил тошноту, подступившую при мысли о том, что они сделали с Саймоном. Если бы ученый-архивариус не оттолкнул Бэннона в своем стремлении вырваться вперед, то юношу разорвали бы на кусочки, а его кровью оросили бы почву, чтобы породить еще больше ужасной магии. Бэннон крепко прижал к глазам костяшки пальцев, желая, чтобы эти воспоминания оказались просто дурным сном… но они были реальны, как убийство его матери и похищение Яна работорговцами. Он не мог притворяться, что когда-нибудь эти воспоминания уйдут.

Волосы на затылке Бэннона зашевелились, и он отошел от валуна, настороженно принюхиваясь. Юноша повернулся, задрал голову и увидел Мрра, сидевшую на выступе скалы — в лунном свете ее шерсть казалась песчаным золотом. Большая кошка громко рыкнула, но Бэннон не испугался. Песчаная пума знала его, возможно, даже понимала, что именно он попросил Никки не убивать ее и исцелить раны.

Мрра просто сидела и смотрела в ночь. Разглядывая мощное рыжеватое тело и уродливые клейма на шкуре, Бэннон больше не вспоминал беспомощных утонувших котят. Он радовался, что спас зверя — и тем самым спас частицу себя. Хрупкие мертвые котята олицетворяли горе и вину. Судия обнаружил в разуме Бэннона эти мучительные переживания и вытащил на свет, чтобы они стали его проклятием.