Огонь тут же охватил его туловище и поджег скелет из гнутых веток и высушенных растений. Поджаренные насекомые лопались, если не успевали разбежаться. Черви, шипя от жара, вылезали наружу. Шаксис горел, но упорно продолжал брести вперед, протягивая свои пылающие руки к Никки.

Колдунья ударом плотного воздуха впечатала в стену живое инферно. Части лесного голема отвалились и обуглились, но продолжали дергаться, пытаясь зацепиться хоть за какую-нибудь жертву.

Существо превратилось в горящие обломки и умерло. Но угольки уже рассыпались по стопкам книг и сложенных свитков. Из-за скорости атаки и порыва воздуха, выпущенного колдуньей, тома быстро воспламенились, их страницы сморщились и почернели. Огонь бушевал на полках, перекидываясь с одной на другую, воспламеняя тканевые двери покоев.

Чертополох, забыв о кровоточащей ноге, побежала к их с Никки комнате, сдернула занавесь и стала тушить огонь. Натан делал то же самое, зовя ученых на помощь, и вскоре все боролись с пожаром.

Никки выпустила больше магии, призвав ветер и влагу в попытке погасить бушующее пламя. Колдунья отнимала воздух у огня, заставляя его голодать, пока тот не превращался в тление.

Из других комнат и коридоров выскочили ученые. Они присоединились к борьбе с огнем, не давая тому проникнуть в крупные библиотеки и книгохранилища Твердыни.

Кто-то ахал при виде убитых товарищей, прекращая борьбу с коварным пламенем, но другие, тяжело сглотнув, встречали угрозу лицом к лицу и бросали силы на спасение древних книг, свитков и самой библиотеки.

Какая-то женщина, всхлипывая и еле сдерживая плач, опустилась на колени у изломанного тела первого ученого. Она поправила его тело, голову, и принялась собирать раскиданные окровавленные книги, упавшие с расколотой полки.

Когда огонь оказался под их контролем, Никки обратила внимание на Чертополох и увидела, что ее бедро сильно кровоточит. Не спрашивая, колдунья крепко прижала ладони к глубокой ране и выпустила магию, снимая боль и исцеляя девочку.

Чертополох облегченно рассмеялась.

— Я знала, что ты спасешь меня.

Волшебник покачал головой. Его лицо было измазано сажей. Он вытащил из белых волос извивающуюся личинку жука и раздавил ее пальцами.

Когда суматоха стихла, в Твердыню вернулся Бэннон, запыхавшийся, растрепанный и уставший от доставшихся ему испытаний. Глаза юноши сияли от волнения, когда он пробирался через переполненный народом коридор.

— Я только что вернулся. Пресвятая Мать морей, вы не поверите, какая мне выпала ночка! — Он провел руками по растрепанным рыжим волосам и, наконец, заметил разрушения и беспорядок вокруг. — Ох! Что тут приключилось?