— Ну да, Аберкромби.

— Но ведь у них разные фамилии.

— И что с того? Многие оставляют девичью. Отличный способ потешить самолюбие.

Хьюберт молчал. Может, все дело в браке? Нет, вряд ли> Нотантанавиты не настолько наивны, чтобы считать всех мужчин и женщин супругами.

Но даже при таком раскладе: что, помимо брачных уз, есть у женатых, чего нет у холостых? Точнее, наоборот: что, помимо свободы, отличает холостых от женатых?

Где-то в недрах сознания прозвенел звоночек. Вспомнился пристальный взгляд, каким вождь окинул гостя на поляне, и громогласный хохот…

Уму непостижимо! Выходит, нотанатанавиты могут по глазам определить…

Неужели первый и единственный критерий нормальности здесь — активная половая жизнь?

Хьюберт покраснел как рак.

Судя по женщинам, нотантанавиты — существа весьма сексапильные, и секс для них имеет огромное значение. И вот появляется некто чуждый плотским утехам. Проще говоря — дев… Впрочем, не суть.

Не покажется ли этот некто странным?

И не просто странным. Психом.

Внезапно Хьюберт вспомнил про Элисон, и звоночек стих. Таинственный «сдвиг» у них общий, один на двоих. А Элисон кто угодно, но только не девственница.

Теория с треском провалилась.

Хьюберт вздохнул и украдкой покосился на напарницу.

Та как завороженная смотрела на площадь. Проследив за ее взглядом, он с ужасом увидел два врытых в землю столба, вокруг суетились местные с охапками хвороста.

Хьюберт отказывался верить своим глазам. Элисон вздрогнула, отвернулась.

— Не паникуй, — попытался успокоить он. — Они не посмеют..

— Серьезно? Напряги извилины. Наш случай явно не единичный, иначе тюряги здесь не было бы. И меня очень волнует, что сталось с другими заключенными.

— Может, они излечились? — робко предположил Хьюберт.