Ответив на наши приветствия, император передал Лорику приглашение ее величества, и вышедшая с ним дама увела мою супругу во дворец. Мне же монарх предложил прогуляться по парку, на что я, сами понимаете, моментально и со всем почтением согласился.

— Знаете, Миллер, я читал все ваши доклады относительно этого Шеля, инцидента с Кройхтом и его последствий, — в такт неспешному прогулочному шагу начал император. Ага, понятно, для чего последние рапорты я писал в двух экземплярах! Точнее, для кого. Что ж, решение Стеннерта отказаться от посредничества писаря стоило признать верным. — Что вы предложите в отношении Кройхта?

— Мне известны печальные обстоятельства, приведшие Кройхта к несколько… — я замялся, подбирая нужное слово, — … несколько болезненному отношению к продолжению рода. Поэтому как человек я готов его простить. И вас, ваше величество, почтительно прошу помиловать Кройхта, если в его отношении будет вынесен судебный приговор.

— Даже так? — удивился император.

— Да, ваше величество. Работать вместе с ним я бы, говоря откровенно, не хотел, думаю, и ему со мной не захочется, но… Он сделал для меня много хорошего, да и повредить мне не сумел, пусть не в его воле это и было.

С чего бы вдруг такое всепрощенчество? Да так, под настроение. Опять же, душой я не покривил — Петров (черт, все-таки именно Петров, хоть и не хотел я даже для себя так его называть) и правда сделал для много чего, и повредить не повредил… Стеннерт вот тоже просил за него, а со Стеннертом мне точно еще работать и работать. И потом, Кройхта так или иначе все равно как-то накажут, причем без учета моего мнения, так уж лучше самоустраниться, показав при этом себя этаким положительным персонажем.

— Я учту ваши слова, Миллер, — кажется, его величество согласился не со мной, а с какой-то собственной мыслью, — но от службы в обществе Золотого Орла Кройхт будет отставлен.

Я коротко поклонился, принимая императорское решение. Впрочем, принимал я его или нет — что бы от этого поменялось?

— А почему вы не просите за сына ротмистра Киннеса? — неожиданно поинтересовался его величество.

— Ротмистр просил меня позаботиться о его сыне, — сказал я. — И я в состоянии оказать помощь мальчику и женщине, которая его растит.

— У меня это получится лучше, — император покровительственно улыбнулся. — Я признаю ребенка законным сыном ротмистра с получением фамилии отца и его дворянского состояния. А по достижении необходимого возраста мальчика примут в кадетский корпус на полное казенное обеспечение.

Да уж, тут его величество опять прав. Помочь материально — это да, это я могу, но сделать внебрачного ребенка законным наследником… Не мой, как говорится, уровень. Хотя, как я помнил, наследовать там можно действительно лишь фамилию да дворянство — за неимением всего остального. Вот с этим самым остальным и помогу.