— Тормози, — вздохнул Жак. — Поменяемся. Заодно бензина дольем. Только учти, если что — я тебя разбужу!

— Как выглядит «если что» в твоем понимании? — насмешливо поинтересовался Мыш. Тормозил он аккуратно и так бережно, словно этот раздолбанный грузовик был хрустальным.

— Например, если запищит дозиметр или нападут дикие звери.

— Щит я лучше обновлю прямо сейчас, чтобы ты меня не будил зря, — решил волшебник. — А если нападут, попробуй просто убежать. Пока я не высплюсь после сегодняшней битвы и закрытия портала, боец из меня все равно будет неважный. Вот если на дороге появятся люди, у которых можно разжиться бензином, тогда буди.

— Вот если бы ты мне еще объяснил, как отличить людей, дарующих бензин, от людей, его отбирающих вместе со всем остальным имуществом, — проворчал Жак, перебираясь на водительское сиденье, — так тебе бы и вовсе цены не было.

— Очень просто. — Мыш беззаботно зевнул и повертелся на сиденье, устраиваясь поудобнее. — Первых не существует в природе.

Последний раз Кантор чувствовал себя настолько идиотски полгода назад, когда стараниями судьбы ему пришлось прятаться за декорациями в Погорелом театре. На этот раз судьбу не в чем было упрекнуть — в глупое положение он поставил себя сам, исключительно по собственной бестолковости. И теперь, медленно размазывая по тарелке странную сероватую массу с неопределимым запахом, пытался сформулировать относительно внятный ответ на вопрос: «За что ж ты, варвар отсталый, пылесос изувечил?» В голову лезли только непрошеные воспоминания о вечно невыученных уроках патриотического воспитания и навязчивый вопрос: а не окажется ли эта неизвестная еда последней в его жизни?

Девочки терпеливо дожидались ответа, чинно усевшись напротив. Это — Настя, достойная родственница Жака, бедная перепуганная девица, которая до сих пор с опаской взирает на причину своего страха. И причина эта — отнюдь не пылесос, как ни противно. А это — Саша. Не менее достойная родственница товарища Кантора. Бесстрашная юная некромантка из той породы девчонок, коих не испугать ни пылесосом, ни чокнутым мистралийцем, не говоря уж о мелочах вроде крыс или покойников. И откровенное любопытство в ее живых умненьких глазках вряд ли говорит о том, что девочке интересно, почему ненормальный родственник напал на домашнюю машину для уборки. Это она уже и так знает. Ей любопытно, как «отсталый варвар» будет подыскивать слова для объяснения.

— Я не хотел вас напугать, — начал Кантор в надежде на какие-нибудь наводящие вопросы. Чтобы не продолжать, он все-таки решился сунуть в рот ложку местной пищи и тут же об этом пожалел. На вкус это была обычная каша, даже, кажется, с молоком, но слишком горячая и до невозможности сладкая.