— Ну я не знаю… Он просил. Вроде бы ему кажется, что его там за нос водят. Съезди разберись, что в этом театре происходит и почему министру не к кому обратиться. Вечно как он ни придет, то у них все больные, то потерялись, то не в курсе.

Шеллар немедленно вспомнил печальную историю маэстро Карлоса и вывел два возможных варианта, коими, впрочем, не спешил делиться с уважаемым начальством. Третий вариант после трехсекундных размышлений был отброшен. Если бы Карлос умер, это не прошло бы незамеченным, да и от министра не стали бы скрывать. Значит, либо прячется, либо действительно болен.

— А собственно, — предложил он, сделав вид, будто именно это и обдумывал, — зачем мне там нужен брат Вольдемар? Я сам съезжу и прекрасно разберусь без него.

— Нет, давай без самодеятельности. Брат Вольдемар просил, чтобы ты поехал с ним, вот и поедешь. Может, тебе он и не нужен, а вот ему наверняка что-то нужно в этом театре.

— И я даже догадываюсь, что именно, — вежливо улыбнулся советник. — Как скажете, съездим вместе, только пусть господина министра предупредят, чтобы воспользовался собственной каретой. Возможно, нам придется возвращаться врозь.

Шеллар все еще надеялся под каким-либо предлогом избавиться от назойливого министра и задержаться в театре, чтобы выяснить несколько интересующих его вопросов. К тому же кататься в одной карете с братом Вольдемаром и выслушивать его новые творения было, по мнению советника, неоправданным геройством.

Что об этом думает сам министр изящных искусств, Шеллар не стал даже интересоваться, ограничившись коротким приветствием, и быстро нырнул в карету.

Брат Вольдемар конечно же надулся и разобиделся. Как он сам заявил по приезде на место — из-за того, что намеревался по дороге ввести советника в курс дела и был лишен такой возможности. На самом же деле, как подозревал Шеллар, поэта огорчила упущенная возможность ознакомить советника со своим гениальным творчеством.

— Право же, вы напрасно огорчаетесь, — с примирительной улыбкой заверил он, выслушав сетования министра. — Уверен, что все наше дело можно изложить парой-тройкой фраз и займет это не более минуты. К тому же господин наместник мне уже почти все сообщил. Вы не смогли встретиться с руководством театра и подозреваете, что оно нарочно от вас скрывается. Верно?

— Не совсем. Я успел один раз поговорить с главным режиссером, и он отнесся к моим словам, как мне показалось, без должного понимания. А на следующий день внезапно заболел, да так серьезно, что его невозможно даже навестить.

— А кто вам об этом сообщил?