— С него довольно, — повторил он. — Вполне достаточно.

— Ну что ж, пожалуй, да, — кивнул головой Рейневан. — Пожалуй, вполне.

Так погиб и такой эпитафии дождался Ян, князь Зембицкий. Пяст от Пястов, по прямой линии потомок Семовита и Мешка, кровь от крови и кость от кости Храброго и Кривоустого. Погиб двадцать седьмого декабря 1428 года, или, как сказал бы летописец: vicesima septima die mensis Decembris Аппо Domini MCCCCXXVIII. Он погиб в бою под деревушкой Старый Велеслав, в какой-то миле к западу от Клодзка. Как утверждают некоторые летописцы, он погиб как его прапра- и что-то там еще — дед, Генрик Благочестивый, pro defensione christiane fidei et sue gentis[303]. Другие говорят, что он погиб по собственной глупости. Как бы там ни было — погиб. Умер.

А мужская линия зембицких Пястов умерла вместе с ним.

Бой все еще продолжался. Некоторые силезцы, которые не могли или не хотели убегать, продолжали яростно сопротивляться. Сбившись в кольца, они отражали яростно атакующих сирот. Некоторые дрались в одиночку. Например, Йежи Цеттриц, командир вроцлавцев. Под Цеттрицем уже убили двух коней, первого почти сразу, в начале боя, под вагенбургом, второго — когда он убегал. Убегать в общем-то было некуда. Без шлема, с окровавленными волосами, Цеттриц, кроме того, был ранен в ногу, гуситская гизарма ударила его в бедро, продырявив выкованный в Нюрнберге набедренник. Кровь лилась по пластинам бейгвантов. Опершись о вербу на меже, Цеттриц покачивался, едва стоял, но мужественно размахивал полутораручным мечом, отгонял окружающих его атакующих, слишком настойчивых рубил так, что звенело. Его уже окружало кольцо раненых, когда кому-то из чехов наконец удалось двинуть его глевией по щеке так, что хрустнули зубы. Цеттриц покачнулся, но устоял на ногах. Выплюнул кровь на нагрудник, богохульно выругался. И отогнал нападающих широкими размахами полутораручника,

— Честное слово, господин Цеттриц, — крикнул, подъезжая шагом, Бразда из Клинштейна. — Может, достаточно?

Йежи Цеттриц сплюнул кровью, взглянул на остжевье на груди Бразды. Тяжело вздохнул. Схватил меч за клиноки поднял в знак того, что отдается на его милость. И потерял сознание.

— Бог победил, — утомленным голосом сказал Ян Краловец из Градка.

— Так хотел Бог, — добавил он без всякого пафоса. — Отсечен рог Моава и мышца его сокрушена[304].

— Бог победил! — поднял окровавленный меч Петр Поляк. — Мы победили, Божьи воины! Кичливое немецкое рыцарство лежит в прахе! Кто теперь нас удержит?