Они догнали силезцев, ястребами навалились на них, началась дикая сечь. Мечи звенели на латах, искры сыпались с клинков. Рейневан рубил что было сил, орал, криком придавая себе храбрости. Силезцы вырвались из бойни, бежали. Рейневан помчался в погоню.
И тут его увидел Стенолаз.
* * *
Стенолаз в битве участия не принимал, не принимал и не собирался. Он прибыл к Велиславу, скрытно двигаясь вслед за силезским войском, только с одной целью. Исключительно с единственной целью он привел сюда десять черных всадников из Сенсенберга. Предвидя события, они призраками налетели на поле боя. Кружа и высматривая.
То, что в боевой круговерти, дикой мешанине и освещаемой сполохами пожаров тьме Стенолаз сумел высмотреть Рейневана, было чистейшей случайностью. Если бы не это везение, ничем не помогла бы Стенолазу ни магия, ни гашиш.
Заметив Рейневана, Стенолаз модулированно заскрипел. Черные всадники тут же развернули коней. Хрипя из-за забрал, они помчались в указанном направлении. Сумасшедшим галопом, рубя и коля стоящих на пути, валя, топча.
—
Рейневан увидел их. И помертвел.
Но случайности и мгновения счастья выпадают всем. Ни у кого нет на них монопольных прав. Особенно в ту ночь.
Когда вслед за гуситской конницей из-за телег в погоню за силезцами ринулась пехота, некоторые из артиллеристов присоединились к преследователям. Не все. Части из них так полюбилось огневое оружие, что даже в погоню они не шли без него. Хуфницы, у которых лафеты были на колесах, прямо-таки идеально годились для таких маневров. Понадобилась удача, чтобы три артиллерийских расчета вытолкнули и выкатили свои хуфницы в поле точно напротив атакующих черных всадников. Видя, к чему дело идет, пушкари развернули лафеты. И поднесли фитили к запалам.
Град свинцовой дроби, обрезков железа и насеченных гвоздей был для закованных в пластины всадников не более, чем горохом и как горох от стены отскочил от нагрудников. Однако угол подъема стволов был таков, что большая часть зарядов досталась коням. И учинила среди них настоящее побоище. Ни один из коней не выдержал залпа, ни один не устоял. Несколько всадников оказались придавленными телами коней, нескольких раздавили дергающиеся копыта. Другие поднимались с земли, вставали, хрипели, водя дурными от гашиша глазами. Остыть им не дали.
Из-за телег вагенбурга вылетел последний резерв сирот. Легко раненные. Повозочные. Кузнецы и шорники. Женщины, подростки. Вооруженные чем придется. Черных всадников оттеснили и перевернули вилами, партизанами и гизармами, перевернутых сироты покрыли, словно муравьи. Поднимались и опускались клоницы, секиры, палицы, тележные валки и молоты, колотя по забралам шлемов, по шорцам, налокотникам, наколенникам. В щели лат втыкались острия ножей, заостренные концы палок и серпов. Хрип превратился в дикий, душераздирающий скрежет.