Эленча посмотрела на него из-под век, вздохнула. «Всегда вздыхает, когда вспоминают гуситов. Наверное, не без причины. Слухи ходят, что девушка испытала обиду от гуситов. Пани Дзержка никогда прямо об этом не говорила, но что-то здесь есть».

– Мне выпала дорога через Скалку. – Он выпрямился в седле, поправил изысканный шаперон, – вот я и надумал заглянуть. Справиться о здоровье пани Дзержки…

– Спаси Боже, – сказала Дзержка де Вирсинг. – Благодарю за заботу, молодой господин Рахенау.

Она переступила порог с большим трудом, опираясь на костыль, было видно, что каждое движение стоит ей больших усилий. Она, как он заметил, всё еще была не в состоянии выпрямить спину. «Это и так чудо, что она уже подымается с постели, – подумал он. – Ведь с нападения прошло всего лишь два месяца». Скалка по-прежнему была в процессе восстановления. Стропила над новой конюшней всё еще не покрывала крыша. Продолжалась работа на новых овинах и сараях.

– Отец велел сказать вам, пани, чтобы вы не боялись, – Парсифаль снова поправил шаперон. Его надела на него мать, а он никак не мог привыкнуть. – Вас охраняет соседский ландфрид, если вас кто-то попробует тронуть, будет иметь дело со всеми местными рыцарями.

– Премного благодарю… – Дзержка выпрямилась насколько могла, закрывая глаза от боли. – А ты служить оруженосцем едешь? Можно спросить, у кого?

– У благородного рыцаря Эгберта де Кассель.

– Хозяина Копаньца, – Дзержка знала в Силезии почти всех. – Это воинственный рыцарь, иногда даже слишком. Родственник Гакеборнов из Пшевоза.

«А ведь так, – мысленно охнул Парсифаль. – Ведь эта служба – это ни что иное, как вступление к помолвке».

– Господин де Кассель, – говорила дальше Дзержка, – это также хороший знакомый нашего инквизитора, преподобного Гжегожа Гейнче. Они дружат. Ты не знал об этом? Ну, так уже знаешь. А на чем ты верхом на службу отправляешься, парень? На фризском жеребце? Неплохой скакун, неплохой… Но под вьюки. Сядешь на лучшего.

– Госпожа… Мне не пристало…

– Ни слова. Я вам кое-чем обязана, твоему отцу и тебе. Разреши мне хоть лошадкой отблагодарить.

Инквизитор Гжегож Гейнче продефилировал вместе с Эгбертом де Кассель перед дружиною, меряя каждого из вооруженных внимательным взглядом. Перед Парсифалем он остановил коня.

– Новичок, – представил его де Кассель. – Молодой Рахенау, сын господина Тристрама из Букова.

– Я так и предполагал, – кивнул головой инквизитор. – Потому что сходство поразительное. А конь, ха, превосходный, видно, что настоящей кастильской крови. Держу пари, что из скалецкого табуна. От Дзержки де Вирсинг, вдовы Збылюты Лелевиты.