По погруженному во мрак городу расползался дым, лаяли собаки, ревели волы. Единственным освещеным, причем обильно, домом был накрытый стрехой из камыша комплекс корчмы, несмотря на позднюю пору, там было полно людей, стоял шум и гам. Рейневан достаточно быстро высмотрел бросающегося в глаза серого коня Куропатвы и возле него вороного коня Острожского. Скрываясь в темноте, он уже собирался приблизиться, как вдруг к корчме подъехал с топотом и лязгом достаточно многочисленный кортеж, сопровождающий карету. Во двор выбежали дворовые с факелами, в круг света от светильников, выйдя из кареты, вступил богато одетый, статный и крепкий мужчина с рыцарской внешностью. На ступени корчмы, чтобы его встретить, вышел мужчина в обшитой соболями шубе, чуть моложе, с ростом и фигурой тоже рыцарской, слегка толстощекий. Рейневан вздохнул. Он знал их обоих.

Гостем был Конрад, епископ Вроцлава. Встречал Збигнев Олесницкий, епископ Кракова.[357]

Епископы, обменявшись приветствиями, вошли внутрь. Вооруженные и прислуга с факелами создали вокруг дома плотный кордон, конные стрельцы отправились патрулировать околицу. Рейневан, поглаживая коня по храпам, попятился в темноту. Надо было возвращаться. О том, чтобы подкрасться и подслушать, о чем сановники будут говорить, можно было и не мечтать.

– Польские фантазии, – сказал вроцлавский епископ. – Польские фантазии о Силезии. Наконец-то вылезло шило из мешка. Еретики, вероотступники и их союзники – польские отщепенцы разграбили ратиборское княжество, опустошили козельскую землю, спалили Крапковице, Бжег и Уязд, ограбили и разрушили монастырь цистерцианцев в Емельнице, сейчас идут на Гливице и Тошек. А на границе стоит польское коронное войско, готовое к вооруженной интервенции и аннексии Верхней Силезии. А ты, краковский епископ, вместо того, чтобы наложить анафему на короля-язычника, вместо того, чтобы всяких Шафранцев, Збонских, Мельштынских и других польских приспешников ереси жечь на кострах, договариваешься со мной о встрече, хочешь вести переговоры, заключать договора. Какие? О чем? Я говорил твоему послу, Лодзицу Бниньскому, что о польской интервенции не попрошу. Никогда.

– Польское войско не войдет в Силезию, пока король Владислав не даст приказ.

– Тоже мне гарантия. Ягелло – старый гриб. Слушает то, что ему нашепчут.

– Факт, – согласился Збигнев Олесницкий. – А шепчут всякие. В том числе покровители ереси, русские схизматики и те, что рады бы видеть Литву оторванной от Польши. А ваш король Сигизмунд Люксембургский помогает им, раздражая Ягеллу обещаниями короны для Витольда.