– Да нет, – махнула рукой лжедроу, – я вообще вижу обычно только одного Юриного помощника, культурный такой тип, особенно для братка. Прочую блатоту практически не встречаю, но уверена – они тоже теперь… культурные. Знаешь, как Юра всех своих братков научил вежливо общаться?

– Штрафовал за мат? – предположила Марго. – Я такое в одном сериале видела.

– Гораздо эффективнее. Давал оплеуху. Он хоть и шестой десяток разменял – быка может нокаутировать. Рассказывали – Юра во время второго срока в одиночку раскатал целую камеру – пятнадцать человек. Дело было задолго до того, как я на свет появилась – а до сих пор люди помнят. Недаром и кличка у него – Ледокол.

– Этот Юра – большая шишка в преступном мире? – оживился Тирр. – Он, случайно, не поможет продать машину, на которую у меня нет документов?

– Я не интересуюсь его делами, – спокойно ответила Настя, – но думаю, что Юра знает нужных людей.

Ледокол жил в большом особняке, правда, поменьше, чем дом семьи Марго, и с виду поскромнее, но уж куда получше, чем полузаброшенный дом Тирра. К тому же для важной фигуры преступного мира вполне разумно иметь не слишком броские хоромы. Зато внутри, должно быть, роскошь редкая. Да и квартал явно поприличнее, дома по соседству один другому под стать.

Марго высадила Настю у самого дома, та, выходя из машины, помахала на прощание рукой.

– Передай, пожалуйста, Ледоколу, что я, кхе-кхе, зайду к нему в гости… по одному делу, – сказал маг.

– Я передам, – согласилась Настя и вошла в калитку.

– Тирр, за каким лешим… тьфу! За каким чертом тебе понадобилось связываться с уголовником?! – возмутилась Марго, отъезжая от обочины. – Ты едва-едва из одной истории выпутался, уже в другую влезть пытаешься?!

– Ну мне как бы деньги нужны, – заметил Тирр, – а продать мой солнцеглаз без помощи здешнего заправилы я вряд ли смогу. И потом – ты преспокойно проводишь время в обществе женщины этого уголовника – и ничего?

– Настена – не уголовница! – заступилась за подругу девушка. – А что такой у нее парень, чтобы не сказать – папик, ну так жизнь штука злая. Каждый крутится, как может. Настя круглая сирота, подрабатывала в кабаке барменом и едва концы с концами сводила…

– Угу. Жизнь штука злая, – хмыкнул маг, – каждый крутится, как может. Только, йоклол сожри, почему ей крутиться можно, а мне – даже солнцеглаз продать нельзя? О, кстати. Я как раз захватил с собой эту… карточку. Покажи мне, пожалуйста, банкомат – попробую получить с него долю Лешего.

Это устройство оказалось крупным ящиком с экраном, как у телевизора, и кнопками. Тирр сунул карточку в специальную щель.