Они немного помолчали, словно отдавая дань уважения людям, осознанно ушедшим на верную смерть за свою родину, потом Маргарита-сан спросила:

- А шестеро Хираяма – они ведь не были летчиками?

- Нет, конечно. Но на завершающем этапе войны в камикадзэ брали всех, потому что летчиков уже не хватало. Точнее, набирали не-летчиков по числу имеющихся самолетов, выбирая самых подходящих, потому что именно желающих всегда было в три раза больше, чем самолетов. Прадедушка и его сыновья подошли, так как пилоту важна реакция, а они, как последователи боевого искусства, ее выработали.

- Однако такие неподготовленные летчики зачастую все равно погибали, ничего не добившись. Печальная история…

- Вовсе нет, - возразила Киоко. – Конечно, новичков учили только взлетать и пикировать на цель, ни о каком пилотаже не шло и речи, и большинство их сбивали еще на подлете. Но в группах новичков прятались камикадзэ-асы, опытные пилоты, и когда они прорывались сквозь зенитные и истребительные заслоны, то поражали свои цели. Прадедушка знал об этом. Погибнуть, давая возможность нанести удар тому, кто способен его нанести – не бессмысленно.

- И… как сложились судьбы твоего прадедушки и его сыновей?

- Шестого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года большая группа камикадзе атаковала американские эсминцы «Буш» и «Кольхаун». Оба получили по три попадания и были потоплены. В той атакующей группе были и шестеро Хираяма. Никто из них не вернулся, а очевидцы не смогли сказать, кто именно поразил цели, а кто был сбит или промахнулся. Да это и не важно: свой долг выполнили все погибшие в равной степени.

Они снова замолчали, и тут послышался вначале звук двигателя скутера, а затем открылась дверь.

- А вот и я! – провозгласил Тео-кун, - причем не только с печеньем! Мам, знакомься: это Юдзи!

Хозяйка дома поспешила принимать нового гостя, а Киоко только незаметно поморщилась: вот кого-кого, а Такехису она не очень рада видеть. Впрочем, приличия ради пришлось обменяться с ним вежливыми приветствиями: свои дрязги – это свои дрязги, они не для чужого дома.

Снова возникла заминка из-за кота: Пусьок-сама Такехисе тоже не обрадовался и категорически не пожелал уступать новому приблуде место, так что Тео-кун приволок из другой комнаты кресло.

- С Пушком воевать – себе дороже выйдет, - прокомментировал он.

Пока наливалась новая порция чая к крекерам, с учетом еще одного гостя, Киоко заметила, что Такехису чуть ли не распирает изнутри, он то и дело бросает на нее хитрые заговорщицкие взгляды, но молчит, не считая «итадакемасу», сказанного вначале.