Замолчал. Молчал и «воспитанник альганов».

— А зачем… — парень замялся, — ты разыгрывал страсть к Грации? За то, что освободил, спасибо, но… она очень переживает…

— Переживает или переживала? — переспросил Чик. — Прости за ту страсть, это был не я, это эманации Главного Древа Лоос. Месть за освобождение от рабства, — сказал и как груз с себя снял. Все, Грация пристроена, совесть чиста. Больше о себе ничего говорить не собирался, пусть остается при своем мнении. Привык к скрытности Чика, и не надо это разрушать.

— Как?! — пораженно воскликнул Андрей. — Древо… а что, может! — И просиял: — Может! Лооски — лучшие менталы, а значит, их Древо способно еще на большее! Так рассказал бы Грации, она переживает!

— И как ты себе это представляешь? Я не любил, это все Древо! — произнес это весьма язвительно. — Так, что ли? Все, хватит об этом! Если хочешь, сам расскажи, она тебя любит.

— Скажешь тоже — любит! — Андрей смутился. Совсем как мальчишка.

— Любит, уверен. Со стороны виднее, поверь мне. Но хватит, — сказал, поднимаясь, — меня от этой темы тошнит. Все, я пошел. Ждешь до сумерек и уходишь на стоянку. Сваливайте как можно быстрее, Воронок вас послушает. Борков не забудьте увести. Утром вернетесь за золотом.

— Ты чего это раскаркался! Я тебя не брошу.

— Да я тоже думаю, что скоро выйду. Это на всякий случай. Я пошел, с богом! — С этими словами спрыгнул в подвал.

— С каким? — крикнул, уточняя, Андрей. Ответа не дождался и сел на удобный камень. Ждать. Ждал и улыбался. Понятно чему.

Чик приземлился в длинном тоннеле-коридоре, от которого расходились многочисленные ответвления. Лабиринт. Встречались пустые глубокие ниши со следами сломанных стен — следы деятельности Хранящих. Далеко не пошел, сел прямо на каменный пол с еле заметным выцветшим узором и стал терпеливо ждать.

Привидений было много. Подсчитать невозможно — тысячи, и все прятались в камнях. Притихли. Никто не выходил. Вдруг за ближайшим поворотом послышался шум… шагов. Неторопливых, шаркающих, со странным металлическим звоном. Примерно через минуту показались… две иссохшие мумии. Железные кирасы, поножи, каски, наручи болтались на них, создавая совсем не мелодичный звон. Мечи, кинжалы, щиты отсутствовали вместе с одеждой. Истлела в прах вместе с кожаными ремнями, а железо, смотри-ка, даже не поржавело и держалось исключительно за счет заклепок и застежек, смешно болтаясь на иссохших телах. Было бы смешно, если бы, казалось, ко всему готовому Чику не стало не по себе. Мумии остановились в двух шагах, и одна заговорила. Трудно объяснить чем, так как обтянутый кожей скелетный рот не шевелился.