– Аза Донцанн? – Фитцджеральд дрожала. – Кто это рядом?
– Не бойся, это свои. Кир жив?
Она зашевелилась сильнее и отползла на пару ярдов, являя нам бредящего юношу.
– Он точно не пьян? – пробормотал Дэвид, – выглядит так, словно он перебрал с крепким виски.
Мягкий свет керосинового ночника освещал лицо альбиноски, ее огромные красноватые глаза, слезы, застывшие там. Ее лицо не выражало абсолютно никакой эмоции, но я знала, что она плакала. Я знала, что ей было больно за Кира. И я знала, что теперь их нельзя разлучать ни под каким предлогом, даже если Гарсиа выглядит так, словно с нее только что сняли скальп.
– Каков наш план? Мы не можем оставаться здесь всю ночь, – Дэвид указал на несуществующие часы на своем запястье. – Давайте мне своего пьяного, я немного поколдую.
С этими словами он опустился на колени перед Киром и, раскладывая на влажную от дождя траву баночки с лекарством, внимательно осмотрел юношу.
– Что произошло?
– Полагаю, он укололся о шипы растений, – озвучила свою теорию альбиноска.
– Когда это произошло?
– Еще днем.
Он открыл рот Киру и внимательно посмотрел внутрь, как будто это могло что-нибудь дать.
– М-да, – цокнул Дэвид. – Он укололся о шипы растений, и… Стал таким? Эти растения, что, обладают снотворным эффектом?
Я вздохнула:
– Похоже.
В следующие полчаса Дэвид плясал над Киром, как шаман с бубном. Он успел дать ему пару лекарств, но юноша все так же не подавал признаков нормального функционирования разума, и лишь изредка невнятно бормотал какие-то обрывки фраз и слов.
Мы с Гарсией ждали чуда. На всем моем пути чудеса случались в момент, когда казалось, что отчаяние поглотит меня полностью, не оставив и следа. Но чудо