Следующую смену вахты объявили, когда руки уже тряслись и обмякли настолько, что были неприемлемы для удерживания весла. Жарко к тому времени стало настолько, что, когда я выползла из-под навеса, буквально ощутила, как с кожи испаряется пот. Зачерпнула морской воды и опрокинула на голову, ожидая, что повалит пар. Полегчало. Я повторила эту процедуру по несколько раз, пока не смочила всё тело. Солнце раз за разом наносило каверзные удары, и перед глазами плясало марево. Налитая свинцом голова тянула вниз. Я пристроила руки на планшире и уронила на них голову. Ничего не менялось — шуршала вода, плескали о её поверхность вёсла. Голоса обменивались краткими сухими фразами — солнце разморило даже заядлых сплетников-пиратов и лишило их всякого желания травить байки.

Меня толкнули в бок. Я, так и не поняв, спала ли или нет, молчаливо раскрыла глаза. Казалось, солнце высушило их сквозь веки — будто соли насыпали. Без слов поняв причину моего пробуждения, я переползла под навес. Чувствовалась жизненная необходимость умыться — но не в морской, а в пресной водице. Однако здравый смысл подсказывал, что все воспримут враждебно, если я буду переводить драгоценную воду на такие глупости — поэтому просто сделала пару глотков, после чего снова почувствовала себя ещё живым человеком и взяла весло.

Солнце выжгло все мысли, и, молотя веслом по воде, я занялась интереснейшим занятием: каждый гребок сопровождала мысленным счётом в такт движениям: «И-и раз, и-и два, и три, и четыре…» Сбивалась со счёта несколько раз и продолжала счёт с произвольного числа. Потом занятие наскучило, и я развлекала себя тем, что пыталась грести синхронно с Джеком, устроившимся рядом — и каждый раз, когда наши вёсла входили в воду не одновременно, внутренний перфекционист мучительно кривился.

Гребля стала настолько монотонным и привычным занятием, что я уже не сомневалась, что это занятие будет вечным, как наказание за грехи. И я уже не слышала, как объявили о смене вахты — и лишь увидела протянутую руку мистера Хоггарта. Вручив ему весло, я устроилась меж банок на дне лодки и свернулась калачиком. Никто не возражал. Я лежала на спине и глядела в небо. Солнце висело прямо надо мной. Оно оставляло тёмные пятна перед глазами. Взгляд скакал по небу, а вместе с ним скакали и пятна, как будто феечки перелетали туда, куда я повелю.

Единственное желание, посещавшее мысли всё чаще и чаще — было наступление вечера. Но это казалось несбыточной мечтой. Когда она всё же сбылась, и солнце покинуло небо, я обнаружила себя глядящей ввысь. Поднялась и в кои-то веки не почувствовала себя умирающим лебедем. С наступлением ночи тишину разбавили разговоры. Матросы обсуждали своё, пиратское, а я напевала под нос знакомый мотив одной из любимых музыкальных групп.