— Анжелика?! — Стивенс разразился раскатистым смехом. — Боже мой… как это глупо! Ха-ха… Анжелика уже с неделю со мной, на этом корабле. Как, простите, она могла украсть его у вас?

Я остолбенела. Шок сковал тело ледяными цепями. «Как…?» — шепнул внутренний голос. Недоумевающий взгляд Джека мельком коснулся меня. Память отчётливо воспроизвела человека в палаческом мешке, убегающего в темноту переулка с украденным Амулетом. В мозгу будто лампочка зажглась — яркая до рези в глазах, ослепляющая, истязающая очевидностью разгадки. До душевного срыва. До холодного ужаса. Пока внутренний голос никак не мог сформировать очевидные слова, я глядела на Джека, зная, что наши мысли сходятся. Вдруг стало настолько очевидным то, как Тёмная Личность выслеживала нас, как узнавала дальнейшие планы, почему так часто перед её нападениями пистолеты оказывались разряженными и почему череда случайных совпадений приводила нас с Джеком аккурат под прицел маньяка в палаческом мешке. Тёмная Личность — не Анжелика. Тёмная Личность — матрос из команды «Жемчужины».

— О-ох, — беззвучно просипела я, закрывая руками лицо. Голова шла кругом от понимания: любое неосторожное откровение с кем-то из пиратов могло обернуться против нас. И пока мы гонялись за призрачной шхуной, Амулет всё это время был рядом с нами. На «Жемчужине». У матроса, который притворялся своим, а поэтому так ловко отводил от себя подозрения и прятал где-то на судне палаческие одежды.

— Да-а, порой истина отличается от ожиданий, — цыкнул Стивенс. — Кто бы мог подумать, что безобидный кок может оказаться предателем…

— Бергенс?! — в один голос выкрикнули мы с Джеком, подпрыгивая чуть ли не до потолка.

— Неожиданно, правда? — саркастично отозвались из дверного проёма.

Взгляд метнулся к дверям. На фоне бушующей палубы, которая превратилась в смесь из людей, клинков и крови, будто дьявол, поднявшийся из преисподней, стоял человек. Чёрные глаза триумфально сверкали в прорезях глубокого палаческого капюшона, а плащ колыхался на ветру.

— Ты! — взревела я, кидаясь навстречу Тёмной Личности. Ворот рубахи врезался в горло: чья-то рука вцепилась в ткань и рванула назад. Я поперхнулась, с силой влетая спиной в переборку.

— Я, — просто ответил Бергенс, стаскивая мешок с головы. Маска добродушия, маска чудаковатого повара, маска старого болтливого пирата удивительно легко исчезла, обнажая его истинный вид: презрительный, полный отвращения и безразличия.

Я могла лишь молча хлопать глазами, пока внутреннее я бегало на просторах разума, рвало на себе волосы и орало от ужаса, стремительно вспоминая все мимолётные разговоры, все попытки Бергенса что-то узнать обо мне и Джеке, все его желания быть рядом и помочь нам — которые на самом деле были лишь стратегическим ходом — не более чем уловкой, чтобы потом предать нас.